модерн, из сияющей нержавейки снаружи и полированного темного дерева и слепящего глаза металла изнутри.
Фанаты закусочных все слегка занудны. Они спорят, является ли образцовой закусочной «Каллмэн Блю Комет» 1947 года или «Уорчестер Семи-Стримлайнер» 1932 года. Они понимают ценность деталей интерьера, которые отличают «Ральф Муси» от «Старлайт» или от «О’Махони», и преодолевают огромные расстояния на автомобиле, только чтобы заехать в необычный и хорошо сохранившийся «Стерлинг», которых с 1935 по 1941 год собрали всего семьдесят три экземпляра.
Единственное, о чем они умалчивают, — еда. Все потому, что еда во всех закусочных обычно одинаковая — то есть не очень хорошая. Мои жена и дети отказываются ходить со мной в закусочные именно по этой причине. Они не понимают, что в закусочные ходят не для того, чтобы поесть, а ради того, чтобы сохранить важнейшую часть американского наследия.
У нас в Айове, когда я был маленьким, закусочных не было. Это, скорее, феномен восточного побережья, а уделом побережья западного были рестораны разнообразной формы (здания в виде свиней, пончиков, котелков). Ближайшее место, где можно было пообедать, находилось ниже по течению реки и называлось «Гриль Эрни». Там все, включая самого Эрни, было грязным и противными, а еда — ужасной. Однако заведение напоминало старомодную закусочную с длинной стойкой и крутящимися стульями, со столиками вдоль стены и посетителями, которые выглядели так, будто зашли сюда сразу после охоты в лесу на хищных зверей (которых, возможно, загрызли собственными зубами), и типичной для закусочных болтовней. Когда вы делали заказ, официантка кричала на кухню своего рода код, не поддающийся расшифровке: «Две капли на точку, поменьше на плошку, брызнуть на почку и плюнуть на ложку!» Ну, или что-то столь же интригующее и таинственное.
Однако «У Эрни» помещался в квадратном, приземистом и безымянном здании, которому явно не хватало изящного шарма классической закусочной. Поэтому, когда десятилетия спустя меня послали изучить Новую Англию на предмет человеческих поселений, закусочная была на одном из первых мест в моем списке необходимых достопримечательностей. К сожалению, найти их становится все сложнее.
В Ганновере, где мы в конце концов поселились, есть древнее заведение под названием «У Лу», которое в прошлом году отмечало свое пятидесятилетие. Внутренней атмосферой оно очень мало походит на закусочную, зато в меню есть такие блюда, как запеканка киш и мексиканские фахитас, и «Лу» очень гордится свежестью своих салатов. Посетители этого заведения, судя по внешнему виду, сплошь состоятельные и преуспевающие люди. Невозможно представить, как кто-то из них забирается в машину с привязанным к капоту оленем.
Так что можете понять мою радость, когда однажды, где-то через полгода после того, как мы переехали в Ганновер, я проезжал через соседний городок Уайт-Ривер-Джанкшн и наткнулся на заведение под названием «Четыре туза». Я сразу же зашел внутрь и обнаружил копию раннего послевоенного «Уорчестера», причем почти как новенькую. Прекрасное местечко! Даже еда оказалась довольно неплохой, это немного разочаровало, но знаю, мне пора смириться.
Никто не знает, сколько закусочных еще осталось. Это в известной степени вопрос семантики. Закусочная, в общем-то, — любое заведение, где подают еду и на котором написано, что это закусочная. В самом широком понимании термина в Соединенных Штатах около 2500 закусочных. Но из них, судя по виду, не более тысячи можно назвать «классическими», и с каждым годом их становится все меньше. Всего пару месяцев назад самая старая закусочная Калифорнии «У Фила» закрылась. Она работала на севере Лос- Анжелеса с 1926 года, что, по калифорнийским стандартам, делало ее не менее уважаемым строением, чем Стоунхендж, однако закрытие «Фила» едва ли кто-то заметил.
Большинство закусочных не в состоянии конкурировать с крупными сетями фаст-фуда. Традиционная закусочная — маленькая, возможно, с восемью столиками и дюжиной или около того мест у стойки, и поскольку обслуживают официанты, а еда готовится для каждого посетителя индивидуально, стоимость их содержания выше. Большинству закусочных, помимо всего, уже много лет, а в Америке почти всегда дешевле построить что-то новое, чем сохранить старое. Один энтузиаст, который купил старую закусочную в Джерси-Сити, штат Нью-Джерси, к своему ужасу, узнал, что возвращение заведения к его первоначальному состоянию обойдется в 900 тысяч долларов — пожалуй, это сопоставимо с потенциальным доходом заведения за двадцать лет. Намного дешевле снести ее и поставить на этом месте «Кентукки Фрайд Чикен» или «Макдоналдс».
В наши дни вы получаете суррогаты закусочных. Когда в последний раз я был в Чикаго, меня привели в место под названием «У Эда Дебевика», где на бейджах официанток значились такие имена, как Пузырек и Блондиночка, и где стены были увешаны призами Эда за соревнования по боулингу. Причем никакого Эда Дебевика никогда не существовало, это вымысел маркетологов, однако дела «У Эда» шли отлично. Публика, которая с презрением отвергала старомодные закусочные, когда те были на каждом углу, теперь стоит в очередях, чтобы попасть в вымысел. Это бесконечно меня удивляет, но так уж в Америке заведено.
То же самое можно наблюдать в Диснейленде, куда люди стекаются, чтобы прогуляться по Мэйн- стрит, ничем не отличающейся от той, от которой в 1950-х годах они единогласно отказались ради торговых центров. Это происходит и в восстанавливаемых колониальных поселениях, таких как Уильямсбург, штат Виргиния, или Мистик, штат Коннектикут, где посетители платят немалые деньги, чтобы насладиться тихой сельской атмосферой, от которой много лет назад они сбежали в счастливые пригороды. На пространное объяснение меня не хватит, но если кратко, получается, что американцы начинают что-либо действительно любить лишь после того, как оно исчезает.
Но это уже совсем другая история. Мы вернемся к этой теме в следующий раз. А пока я съезжу в «Четыре туза», благо есть такая возможность. Там никаких официанток по имени Пузырек, а призы за соревнования по боулингу настоящие.
Через три месяца после того, как эта статья вышла в свет, в начале апреля 1998 года, «Четыре туза» закрылись.
Ужасное однообразие
Помню, как я впервые попробовал европейский шоколад. Это было на центральном железнодорожном вокзале Антверпена 21 марта 1972 года, на второй день моего тура по Европе с рюкзаком за плечами. До прибытия поезда я купил в станционном киоске плитку бельгийского шоколада, откусил кусочек и всего мгновение спустя, испытав необыкновенное удовольствие, издавал восхищенное мычание, достаточно громкое, чтобы привлечь взгляды окружающих.
Знаете, как маленький ребенок ест пудинг — с причмокиванием и с подозрительно большим количеством выпущенных слюней? Вот так и я. Я ничего не мог с собой поделать. Я не знал, что шоколад может быть настолько вкусным. Не знал, что вообще что-либо на свете может быть таким вкусным.
Американские шоколадные плитки, о чем вы, возможно, знаете, загадочно пресные. Мне, правда, рассказывали, что так было не всегда. Много раз от людей, принадлежащих к поколению моих родителей, я слышал, что в пору их молодости американский шоколад был что надо — толще, жирнее, с большим количеством ароматных орешков и нуги и потрясающим вкусом. Мой отец с нежностью вспоминал о сладких плитках 1920-х годов, которые можно было жевать весь день и еще пару недель переваривать. Современные плитки в подметки им не годятся.
Самое простое объяснение — что рецепты постоянно менялись (я бы даже сказал, отменялись) на протяжении многих лет, чтобы удержать низкие цены и расширить круг любителей шоколада за счет людей с не особенно чувствительным нёбом. На самом деле правда, что великое множество американских продуктов — белый хлеб, большинство домашних сыров, почти все полуфабрикаты, многие марки пива и немалая доля кофе — не могут сравниться со своими здоровыми, ароматными и разнообразными конкурентами из Европы, включая Британию. Странно для страны, где так любят поесть, но это правда.
Я вывел две причины. Первая — цена: в Америке все основывается на стоимости. Цена — главный предмет конкуренции (это всегда так), и более дешевый бизнес неизбежно вытесняет более дорогой, а это крайне редко ведет к улучшению качества (на самом деле никогда).
