Костас вернулся в Грецию. Он ничего не объяснил. Когда Лена спросила, что она сделала не так, он сильно огорчился, кажется, в первый раз за все это время.
— Нет, Лена. Ну конечно, нет. Ты все делаешь правильно, — взволнованно сказал он. — Ты лучшее, что могло случиться в моей жизни. Никогда — слышишь, никогда! — ни в чем себя не вини.
Его слова почему-то не убедили Лену.
Он обещал, что будет постоянно писать и звонить. Правда, Лена знала, что часто звонить он не сможет, потому что это стоило безумных денег. Костасу и в голову бы не пришло разорять дедушку. Интернета у них, конечно же, не было.
Что ж, назад — к письмам. Пытка такая изощренная, которая не пришла бы в голову самому жестокому палачу.
«Я боюсь, что не справлюсь», — часто думала Лена. Но что же делать? Разлюбить его? Не получится. Перестать думать о нем? Перестать постоянно хотеть быть рядом с ним? Она уже слишком далеко зашла.
— Лена, у тебя все нормально? — спросила ее мама однажды за завтраком.
«Нет! Ненормально!»
— Да, конечно, — ответила она.
— Ты так похудела. Лучше бы ты мне все рассказала.
Лена тоже считала, что так было бы лучше, однако знала, что ничего не получится. Слишком уж они отдалились друг от друга, особенно после той истории с Юджином.
Кармабелла: Тиб. Видела сегодня Брайана на мотоцикле. Чуть в него не влюбилась. В смысле, в Брайана. Он красивый. Не шучу.
Тибберон: Шутишь. Или ошибаешься.
Кармабелла: А вот и нет.
Тибберон: А вот и да.
Бриджит хотелось двигаться, и двигаться очень быстро. Она долго не выходила из дома, разгуливала по нему в Гретиных тапочках, а бабушка готовила ей лимонад и расчесывала волосы. Просто у Бриджит очень давно не было мамы! Обычно, если Бриджит спала по двенадцать часов, это означало, что она заболела. Но теперь в эти длинные тихие ночи с тихими снами Бриджит чувствовала, что выздоравливает.
Она несколько раз вымыла голову и с удовольствием отметила, что остатки коричневой краски наконец-то исчезли. Бриджит надела кроссовки и вышла на улицу.
Было немного прохладнее, чем обычно, и поэтому дышалось легко. Уровень воды в реке значительно поднялся из-за постоянных ливней, и Бриджит проваливалась в мокрую землю. Сегодня Би могла пробежать хоть миллион километров, но решила повернуть обратно после пяти. Деревья, казалось, тянулись каждым листочком к небу, и душистые магнолии тоже. Весь мир радовался такому прекрасному утру.
— Эй! — Бриджит не оглянулась. — Эй! — снова окликнул кто-то, и Бриджит поняла, что это ее.
Она остановилась. Это был Билли. Он махал ей с лужайки. Отсюда можно было увидеть его дом.
Би вспомнила, что не надела кепку, впрочем, это уже не имело никакого значения.
— Ты… какая-то другая, — сказал Билли, внимательно изучив Бриджит. — Ты что, покрасилась?
— Да нет, скорее, наоборот.
Он не понял.
— Это мой натуральный цвет.
Билли как-то странно смотрел на нее.
— Ты ведь меня знаешь, Билли.
— Вот и мне так кажется.
— Меня зовут не Гильда.
— Да?
— Да.
Он мучительно вспоминал.
— И не Миа Хамм.
Он засмеялся, продолжая ее рассматривать.
— Ты Би, — сказал он наконец.
— Да.
Он радостно, изумленно, счастливо улыбнулся.
— Слава Богу, не ДВЕ девчонки в Берджесе могут надрать мне задницу на футбольном поле.
— Только одна.
Он постучал себя по лбу:
— Я был уверен, что знаю тебя.
— А я была уверена, что знаю тебя.
— Да уж, я-то не менял себе имя.
— Да ты и сам не изменился.
— Ты… — Он посмотрел на нее. — Тоже не изменилась.
— Забавно, — рассмеялась она.
Они медленно пошли вдоль реки.
— Почему ты не говорила, кто ты на самом деле? — спросил наконец Билли.
Хороший вопрос, но отвечать на него почему-то не хотелось.
— Ты знаешь, что у меня умерла мама? — спросила Бриджит.
Он кивнул:
— Да, здесь служили по ней мессу, и я надеялся, что ты приедешь.
— Я ничего не знала об этом.
— Я много думал о тебе. — По его глазам было видно, что это правда. — И мне было очень грустно. В смысле, из-за твоей мамы.
Они шли, и их руки время от времени соприкасались. До этого они говорили лишь о футболе, но оказалось, что Билли вырос и научился быть серьезным.
— Я хотела вернуться сюда, — нарушила она молчание. — Хотела увидеть Грету и больше узнать о маме, но… оставаться невидимкой, что ли.
Билли, казалось, все понял.
— А теперь уже нет, — добавила она.
Билли очень внимательно посмотрел на нее, но Би решила сменить тему.
— Ну что, вы обыграли команду Декатура? — спросила она, с изумлением отметив, что говорит с алабамским выговором.
— Мы продули.
— Плохо. В субботу, да?
— Нет, в воскресенье, — поправил он. — Со счетом три — один. Парни решили: это потому, что ты не пришла.
Бриджит улыбнулась. Правильно решили.
— Я сказал им, что попрошу тебя стать нашим официальным тренером.
— Может, лучше неофициальным? — пошутила Бриджит.
Билли не принял шутку:
— Нет, тренер, больше нам проигрывать нельзя.
И еще ты должна приходить на разминку. У нас же финальный матч в выходные!
— Обещаю, — сказала она.
В конце дорожки юс пути расходились. Билли легонько сжал руку Би и сразу отпустил.
— С возвращением, Би.
Тибби точно надо было выползти из своей комнаты. Она уже три дня не видела солнечного света и
