— Несчастная ты мать, что родила меня таким бедняком, так что всякий меня может послать где-то в пыли искать ему шпоры!
Говоря это, Реля от гнева совсем в лице переменился.
Глядит мать на сына, и так ей грустно стало. Видит она, что потеряет покой и сама и сын, но нужно открыть ему то, что до сих пор она таила.
— Ты не бедняк, сын мой, — сказала княгиня, — а княжич — неудачник. — И рассказала она Реле всё, что с ней и с ним произошло.
Слушает Реля, сверкают у него очи огнем, а руки сжимаются от гнева и спрашивает он:
— Матушка, неужели ничего не осталось от нашего княжества?
— Не осталось ничего, сын, кроме одного крестика на красной ленте да золотого пояса, — отвечает дать.
Услыхав это, воскликнул Реля:
— Матушка, я пойду и принесу тебе пояс и крестик, где бы они ни находились! Трижды увеличится моя сила княжеская, когда я их увижу!
А затем спрашивает:
— А где, матушка, оставила ты пояс и крестик? Не оставила ли ты их главному полководцу, чтобы охранял их он и твоё войско огромное?
— Нет, сын, и лучше, что я так не сделала, потому что и полководец и войско моё огромное передались неприятелю, и пируют и кутят с врагами моими, пропивая княжество моё, — отвечает княгиня.
— Не оставила ли ты их в тайниках своего стольного города, в семи подвалах под семью замками?
— Нет, сын, и лучше, что я так не сделала, потому что неприятель занял мой стольный город, открыл и разворошил его тайники, перерыл все подвалы и накормил коней своих жемчугом из сокровищниц моих, — отвечает княгиня.
— А где же ты оставила золотой пояс и крестик на красной ленте? — спрашивает Реля, и очи у него сверкают.
— Оставила я их у одной молодой пастушки, в плетёной избе, где нет ни ключей, ни сундуков. Иди, сын, может быть, их ты там и сейчас найдешь.
Не верит Реля, чтобы пояс и крестик могли сохраниться в плетеной избушке, если и глубокие подвалы стольного города не охранили сокровищ благородной княгини.
Но всё больше злобой закипает гордая и решительная кровь княжеская у Рели, и говорить он матери твердым голосом:
— Матушка, храни тебя Бог! Найду я крестик и пояс, где бы они ни были, и пусть не шутит тот, кто захочет помешать мне достать их! — я тебе принесу пояс и крестик, и порукой в том моя кровь княжеская!
Сказав это, княжич Реля схватил косу-клинок, приделал к нему тяжелую рукоятку и пустился в свет отыскивать наследие отцов своих. Под ногами у него земля гудит, такой у него шаг, по ветру у него волосы развеваются от быстрого бега, а на солнце смертоносный меч его огнем переливается.
X
Идет Реля и нигде не останавливается. Днем идет и ночью не отдыхает, и разбегаются с пути его и старь, и млад.
Далеко до Кипен-горы, но Реля легко находит путь, потому что Кипень-гора своими ужасами известна и за семью царствами.
На Ивана Купала распростился Реля с матерью, на Петров день горы достиг.
Когда он приблизился к горе, то стал расспрашивать про избушку плетеную, про пастушку Милойку и про золотой пояс и крестик.
— Избушка вон там в долине, Милойку мы в новолуние похоронили, а пояс и крестик у детей, детей же волшебницы увели на Кипень-гору — ответили люди.
Великая ярость охватила Релю, когда услыхал он, что крестик и пояс отнесены на Кипень-гору. И не знает он от ярости, прежде ли в горы лететь или раньше разузнать о стольном городе, к которому его так сильно влечёт.
— А где стольный город благородной княгини? — воскликнул тогда Реля.
— Вот он, один день пути до него, — ответили люди.
— А как в городе? — спрашивает Реля, а меч у него в руке так и поигрывает. — Расскажите всё, что знаете!
— Никто из нас не был в городе, потому что каменные сердца у его хозяев. Поставили они около города лютых шакалов и немых сторожей. Не можем мы из-за шакалов вперед пробиться, не можем и умолить стражу, — ответили люди. — А в городе разодетые господа в покоях красное вино распивают, в серебряный тамбурицы[2] наигривают и перебрасываются золотыми яблоками на коврах, шелком тканых. А в кладовых две сотни работников: вырезывают они сердца из перламутра и выделывают для гостей мишени. Когда господа роскошный пир устраивают, тогда алмазами ружья заряжают и стреляют в сердца из перламутра.
Так говорят люди, а у Рели затуманилось перед очами от страшного гнева, когда он услыхал, как безобразно растрачивается сокровища из кладовых его матери.
Подумав немного, Реля воскликнул:
— Иду в горы отыскивать крест и пояс, а затем уж наступить и твоя очередь, город мой стольный!
Воскликнув так, Реля взмахнул мечем над головой и полетел на Кипень-гору. Когда он пришел туда, могучий Змей в ущелье спал. Был Змей очень утомлен, столько пламени выпустив на Ягленца, и уснул он глубоко, чтобы снова собраться с силами.
Но Реля едва только мог дождаться, чтобы с кем-нибудь сразиться, найти выход своему гневу и силе. Рассердило его то, что по пути разбегались от него и стар и млад, и бросился он на Змея Огненного, надеясь вытащить Змея на поединок.
Необычайно храбр был Реля, но страшен был и Змей, потому и в песнях воспели единоборство это, когда Реля на Змея налетел:
