Алексей Самойлов
ЯКНИГА
…Итак, согласно церковным канонам, Сретение — это встреча последних праведников Ветхого Завета Симеона и Анны с носителем Нового Завета Иисусом Христом, в лице Которого встретились божество и человечество. Рассказывая об обычаях и приметах большого христианского праздника Сретения Господня, мы также хотим упомянуть о том, что по времени он совпадает с древним славянским обрядом почитания огня — так называемым языческим праздником Громницы…
Смысл — это не то, что заключено в тексте, а то, что рождается непосредственно в процессе чтения. Текст — это только набор букв, художественное же произведение — набор смыслов. Читатель не является соавтором текста как такового, но он, безусловно, является соавтором художественного произведения.
Пролог
— А ты что скажешь, Анна?
Под ждущими ответа взглядами учеников я занервничала, пытаясь вспомнить вчерашние слова Учителя. Там было что-то про воровство: если у тебя отобрали предпоследнюю рубаху, то отдай последнюю. Боясь ошибиться, я пробормотала, не открывая глаз и не чуя губ:
— Не знаю. Я не знаю, кто я и зачем родилась. Я пришла к тебе, чтобы это узнать.
— Ты узнаешь, — сказал Учитель и повернулся к остальным.
Чья-то невидимая ладонь нежно дотронулась до моих век, и я вылилась из человеческого тела. Только эхо до мурашек знакомого голоса ещё долго колотило каждую мою уже существующую страничку колокольным звоном. Я открыла глаза, но ничего не увидела, и молнией вспомнила, кто я такая. Я вспомнила, но не могла назвать: слово вертелось на языке и терялось где-то в глубинах памяти.
— Руко… руко…
Я закрыла глаза и снова увидела людей. Учитель убрал ладонь. Он благодарно улыбался, и я спросила:
— Иисус, а я действительно Рукопись?
— Да, душа моя, — ответил он, а затем обратился к окружавшим его ученикам: — Все мы кажемся живыми, но мы ещё не рождены по-настоящему. Истинное рождение случится только после смерти нашей видимости. Эта видимость — видимость того, что мы есть наши тела — должна умереть.
— Но мы это знаем. Мы не только тела, — заметил Фома.
— Дух — женское начало, плоть — мужское. Именно для того, чтобы вы лучше понимали меня без слов, я начал приглашать Анну на наши тайные встречи. С этого дня Анна — наша сестра.
— Я хочу поскорее родиться! — воскликнула я.
— Ты родишься, — Иисус ласково посмотрел на меня. — Я обещаю.
— А вот мне не кажется уместным её появление среди нас, — неожиданно возразил Пётр. — Учитель, ты не спросил никого, хотя раньше всегда советовался хотя бы с Иудой. Что скажешь, Иуда?
— Скажу, что не принесёт она тебе пользы, Учитель. Она предаст тебя.
Иисус положил руку на плечо любимому ученику:
— Иуда… Предательство — великая польза, если совершается по любви.
— Не понимаю тебя…
Я тоже перестала улавливать смысл происходящего. Глядя на свои медленно тающие руки и пытаясь прикоснуться к исчезающему лицу, я ощутила странную резь в глазах… и очнулась в небольшой уютной комнате на столе из красного дерева. Беззвучно тикали настенные часы, за окошком накрапывал мелкий осенний дождь. За столом сидел пожилой мужчина в больших очках и что-то записывал в толстую тетрадь.
Вдруг он на секунду задумался и взял меня в свои тёплые руки.
— Ты чудесная! — сказал он. — Я очень люблю тебя! Ещё пара абзацев, и, пожалуй, будем завершать. Скоро ты станешь самой настоящей Книгой.
Я быстро-быстро закивала, боясь, что добрый человек исчезнет.
Но он лишь подмигнул мне и прикоснулся к верхней страничке, мягко уколов её. И я почувствовала такое немыслимое блаженство, что сразу растворилась в нём вся и полностью — до самого кончика буквы «б» в слове «Любовь».
1. Рождение
Я открыла глаза, но не увидела света. Вокруг меня недоумённо хлопали глазами странные существа в мягких переплётах с одинаковыми рисунками на обложке. Они оглядывали меня со всех сторон, копошились и попискивали. От этой суеты соседи оживали и принимались подражать тем, кто привёл их в чувство.
Я знала, что я — Книга. Откуда во мне появилось это знание, я понять не могла. Поскольку других сведений о себе обнаружить не удалось, я озвучила то, что было:
— Я — Книга.
Мои соседи моментально откликнулись, перестали рассматривать меня и начали ощупывать и обнюхивать себя. И в гнетущей темноте раздался робкий шёпот, эхом пронёсшийся по рядам:
— Я — Книга… я — Книга…
Вдруг всё вокруг неожиданно подпрыгнуло вверх и полетело. Куда мы летели, я не знала, но это продолжалось совсем недолго, и вскоре последовало приземление. Оно было резче прыжка и оттого — очень чувствительным. Острая боль пронзила всё моё тело, и я потеряла сознание.
Когда я открыла глаза во второй раз, то… увидела что-то яркое и услышала что-то шумное.
— Привет, новенькая! Очнулась? — спросил кто-то.
Я кое-как покосилась налево и разглядела ещё одну Книгу. Кажется, она улыбалась.
— Привет! Это мне от света ничего не видно?
