– Со мной все в порядке, – сообщил я спутникам. – И незачем было переживать. Я же упоминал о своей вредной привычке задумываться в самый неподходящий момент? Так вот сейчас вы увидели, как это обычно бывает.
Стоявшая рядом Мурка, ласково ткнулась мордой мне в щеку, и я ощутил, как в скованное страхом сознание влился ручеек ободрения. Спасибо, подруга! Не знаю, какую часть моих мыслей ты поняла, но все равно спасибо за поддержку. Вот если бы ты еще назвала пару-тройку фактов, способных опровергнуть мою теорию… Нет, к чертям сомнения! Рывком поднявшись, я оглядел присутствующих и бодро скомандовал:
– Раз все наелись, тушим костер, собираем вещи и идем искать удобное место, где можно скоротать ночь!
Нелюди послушались, хотя я видел, что задумчивого Дара, которому перепало немало моих эмоций, так и подмывало поинтересоваться, что же я надумал за время своей отключки. Оставив пятачок с кострищем и останками пернатых, мы потопали за Лисенком, а спустя четверть часа набрели на удобную, окруженную кустами полянку. Признав место идеальным для ночевки, я приказал располагаться. Достать простыни и установить сигнальный амулет было минутным делом. Как и в прошлый раз, Мурка с Викой улеглись у меня под боками, Дар с котятами растянулся рядом с орчанкой, а рыжая, которой я выделил запасную простынку, устроилась чуть в стороне. То ли стеснялась, то ли боялась, то ли просто привыкла спать одна. Приглашать Лисенка присоединиться к нашей компании я не стал (за границу сигналки не ушла – и ладно!), обнял любимых и моментально вырубился.
Среди ночи меня разбудило поскуливание. Прислушавшись, я понял, что эти царапающие нервы звуки издавала рыжая. Видимо, ей снилось что-то малоприятное. Полежав несколько минут с открытыми глазами, я осторожно поднялся и подошел к Лисенку, намереваясь помочь ей выбраться из липкого кошмара. Девушка лежала, сжавшись в комочек, тихонько стонала и изредка вздрагивала всем телом, но не просыпалась. Выглядела при этом она такой маленькой и беззащитной, что я, наклонившись, вместо того, чтобы потрясти девушку за плечо, поддался чувствам и погладил ее по голове.
Невероятно, но это движение заставило рыжую расслабиться. Она перестала стонать, а когда я решил закрепить успех и снова провел пальцами по меху между ее ушками, сонно пробормотала:
– Папа?
– Спи, Лисенок, – пошептал я, продолжая ласкать рыжую.
Девушка послушалась, облегченно выдохнула, сунула под щеку кулачок и затихла. Я потратил еще пару минут, пока не убедился, что дурной сон больше не вернется. Потом укрыл Лисенка краем простынки, чтобы она не замерзла ненароком (хоть шерстка у нее достаточно теплая, но с наступлением ночи в лесу стало сыро и зябко), и хотел вернуться на свое место, но столкнулся взглядом с Ушастиком. Эльф, приподнявшись на локтях, рассматривал меня, словно впервые видел. Я вопросительно вскинул брови, надеясь получить объяснение столь странного поведения, а Дар, увидев мою гримасу, довольно улыбнулся и прошептал:
– Вот теперь, Ник, я тебя узнаю.
– Что ты хочешь этим сказать? – так же едва слышно, чтобы никого не разбудить, уточнил я.
– Я о твоих сегодняшних поступках, которые до сих пор остаются для меня загадкой. Вот объясни, почему ты сразу не разрешил Лисаре пойти с нами? Ведь я чувствовал и твою жалость, и недовольство собственным решением. Так почему же ты начал изображать из себя строгого командира, а затем устроил дурацкое голосование? Хотел поглядеть, хорошо ли мы усвоили твои уроки? Или догадывался, что мы не бросим девушку в беде, но специально заставил всех высказаться, чтобы заложить основу для доверительных отношений? А может, для твоих дальнейших планов было необходимо, чтобы Лисара тебя боялась, но в нас видела товарищей по несчастью?
Я тяжело вздохнул. Сколько разных предположений, и все мимо. А во взгляде столько решимости, что ясно – пока не услышит ответ, не отстанет. Ну и что, прикажете назвать истинную причину, побудившую меня отказать Лисенку? Но поймет ли меня эльф? Ладно, попытка – не пытка! Присев на корточки рядом с Ушастиком, я собрался с мыслями и попытался облечь их в слова:
– Помнишь нашу последнюю стычку? В тот день я понял, что люблю свою жену. Люблю так сильно, как до этого не любил ни одну женщину. А осознал я это, едва ее не потеряв. Да, не удивляйся, если бы я не успел отбить ножи, Вике не помог бы ни сит, ни даже Поглотитель. Уж больно точно метнули гады, – Я помассировал пальцы, на которых остались едва заметные ниточки шрамов – своеобразное напоминание о допущенных ошибках, и продолжил: – После вчерашней ночи мои чувства только усилились. Может, всему виной орочьи амулеты, но сейчас я ощущаю себя так, словно обрел вторую половинку. Каким-то образом Вике удалось заполнить пустоту в моей душе, появившуюся после гибели родителей, сделать меня полноценным. И я точно знаю – если вдруг с ней ('Не дай боги!!!') что-нибудь случится, жить дальше у меня не получится. А сегодня, услышав просьбу Лисенка, я первым делом подумал: если наша семейка снова увеличится, то в следующей схватке я могу и не уследить за всеми сразу. Просто не успею. И тогда кому-то придется умереть… Теперь понимаешь?
– Да, – прошептал Ушастик.
– Осуждаешь?
– Нет, завидую.
Прислушавшись к чужим эмоциям, я понял, что эльф не шутил, и развел руками:
– Прости, ничем не могу помочь. Вику я никому не отдам. Даже тебе.
Дар ухмыльнулся:
– Ответь еще на пару вопросов и считай, что извинения приняты.
Вот ведь жук!
– Ник, я заметил, что ты стал хорошо видеть в темноте…
– И даже больше, – перебил я эльфа. – После той схватки все мои чувства усилились минимум в два раза. Просто из-за стресса неожиданно пробудились навыки Мурки, до этого лежавшие мертвым грузом в моей памяти, а рецепторы решили под них подстроиться.
– В два раза? – удивленно переспросил Дар. – А побочные эффекты усиления еще не проявились?
– Я не заметил. Думаю, благодаря ускоренной регенерации моим органам чувств удается выдерживать чрезмерную нагрузку без негативных последствий.
– Ясно. А мне почему не сказал?
– Решил для начала убедиться, что это не временное явление. Ведь ты все равно планировал начать обучение с разработки моих мышц и связок, разве не так?
Ушастик кивнул:
– Тогда второй вопрос – о чем ты подумал, рассказывая нам о прочитанной книге?
– Ни о чем, заслуживающем твоего внимания.
Попытка увильнуть от ответа оказалась неудачной.
– Не верю! – решительно заявил эльф. – Я ощутил твой ужас, и сейчас хочу понять, что именно заставило тебя оцепенеть от страха.
Блин, этого я и боялся! Но придется рассказать. Стыдливо опустив взгляд, я признался:
– Я подумал, что все вокруг может оказаться сном, и испугался, что когда-нибудь мне придется проснуться.
– Сном? – Дар явно не верил своим ушам. – Что за бредовая теория?
– Почему, бредовая? На мой взгляд, внятная и логичная. Особо не напрягаясь, я могу привести десятки доказательств в ее пользу. А факт, способный ее опровергнуть, всего один. Причем, что обиднее всего, с точки зрения здравого смысла, именно он является самым невероятным из всех, и если хоть на миг усомниться в его достоверности…
– Ник, ты меня удивляешь! Как можно сомневаться в реальности окружающего мира?
– Задремал как-то один мудрец, и приснилось ему, будто он – бабочка. Проснулся он и никак не может понять: то ли он мудрец, которому приснилось, что он – бабочка, то ли бабочка, которой сниться, что она – мудрец… Не смотри на меня так! Я эту историю в одной философской книжке вычитал и до недавнего времени тоже считал неправдоподобной. И вообще, разве тебе не снились очень реальные сны? Пусть даже кошмары? Разве ты ни разу не просыпался с мыслью – слава богам, это был только сон?
