– Но ведь ты говорил, что это опасно.
Виктор досадливо хлопнул себя по лбу, проклиная свою недальновидность. Он тогда просто рассказывал девушке про Медузу, обмолвился про Янтарные Поля. Про опасности, про малый шанс вернуться оттуда. Теперь приходилось врать:
– Да нет, не очень опасно. Тем более я буду с другом. Он надежный.
Кира, все еще не поднимая глаз, спросила:
– Ты скоро вернешься?
Виктор вновь не знал, что ответить. Не хотелось давать призрачную надежду. Но и лишать ее Киру он не мог. Поэтому в блокноте появилось лишь одно слово:
– Надеюсь.
Повисла пауза. Девушка долго смотрела на листок, потом свернула его, касаясь дрожащими пальцами глаз. Куликов с колотящимся сердцем думал, что бы написать такого, веселого и незначительного, чтобы отвлечь, увести тему в сторону.
Кира подняла голову и посмотрела прямо ему в лицо. Ее прекрасные глаза влажно поблескивали. Она заговорила:
– Я ведь даже не знаю, как ты выглядишь. Помнишь, ты мне описывал себя? Я тогда еще пыталась зарисовать? Ты сказал, что вышло похоже, но я думаю, что это не так. Я плохой художник. Я очень хочу увидеть тебя своими глазами. Ты мне снишься почти каждую ночь, но во снах ты лишь силуэт на фоне двери. Большой и добрый, уютный и живой.
По ее щеке покатилась слеза. Куликов лишь сильнее сжал зубы, ощущая комок в груди.
– Я просто боюсь потерять тебя. Я боюсь вновь остаться одна. Звучит эгоистично, я знаю! Но я очень, очень не хочу, чтобы ты уходил. Я не переживу, если ты не вернешься.
Она не разрыдалась, как того боялся Куликов, она не начала ругаться. Она просто вытерла слезы и грустно улыбнулась:
– Самое страшное в том, что я даже убить себя не смогу. И не смогу сойти с ума. Все прожитые бесконечные дни я отдала бы за один миг, в который могла бы увидеть тебя своими глазами.
Она замолчала.
– Если я не смогу спасти тебя, то тебя убьют враги, – написал Виктор.
– Если ты не вернешься, то пусть так и будет, – просто ответила Кира. – Я нисколько не буду жалеть.
– Все будет хорошо, – не нашел ничего лучше, как написать банальную фразу, Куликов.
Кира все поняла, улыбнулась, принимая игру:
– Конечно. Все будет хорошо. У тебя все получится.
Немного погодя:
– Тебе рано вставать завтра?
– Да.
– Тогда тебе нужно выспаться.
– У меня еще есть пара часов. Я побуду с тобой.
– Останься со мной на ночь.
Темнота уравняла шансы. Они оба лежали в кровати, меряя взглядом мрак. Они молчали, стараясь ощутить присутствие друг друга в окутывающем их ничто. Они вслушивались в собственное дыхание, про себя проговаривая все фразы и слова, которым было не суждено слететь с губ в эту ночь.
Потом они уснули, почти соприкасаясь лицами. И сны их были красноречивее реальности.
Утром, когда Кира еще спала, Куликов встал, с нежностью посмотрел на девушку, тяжело вздохнул и вышел из квартиры.
В кармашке спящего кота он оставил маленький листок из блокнота с одной короткой фразой:
«Я люблю тебя».
Ниндзя появился около девяти утра, спустя час после того, как прозвонили будильники. Иван с Виктором завтракали, когда тренькнула сигнализация.
Встретили, горячо поприветствовали, засыпая вопросами. Ниндзя первым делом попросил воды. Пил неторопливо и аккуратно, но целую чашку выпил до дна. Друзья терпеливо ждали. Со дня их последней встречи безупречный внешний вид азиата стал более помятым, черная форма покрылась сизым налетом от пыли, на плече висел клок паутины. От корейца пахло гарью, тут и там на одежде виднелись мелкие дырки, оставленные искрами.
– Мы уж хотели идти тебя искать, – сказал Иван, забирая пустую чашку. – Ты где пропадал?
– Были дела, – уклончиво ответил Ниндзя, присаживаясь на табуретку. – Вдоль Периметра идут бои, военные и институтские сцепились с чудовищами Медузы. Видел Зуба, он говорит, что уже обсуждается возможность напалмовых бомбардировок.
Иван с Виктором переглянулись.
– Значит, у нас мало времени, – произнес Куликов.
Азиат окинул взглядом разложенные вещи, догадался, что к чему:
– За Холм идете? Я с вами.
– У нас только два костюма, – извиняющимся тоном произнес Иван. – Да и зачем тебе туда?
– Затем, зачем и вам, – кореец посмотрел своими черными бездонными глазами на Ивана. – От каждой истории понемногу. И костюм мне не нужен.
– Почему? – удивился Виктор. – То, что вы тогда ходили без них, так это ничего не…
– Я не планирую возвращаться, – спокойным голосом ответил Ниндзя. – Мое место там.
– Ты что, помирать собрался? – недовольно покачал головой Виктор, – С такими мыслями лучше не стоит идти.
– Ты меня не понял, Кот, – азиат улыбнулся. – Меня здесь ничто не держит. Здесь нет ответов, здесь следствия происходящего там, за Холмом. Ты был прав, когда говорил о некоем месте, в котором все началось. Я хочу попасть туда.
Виктор лишь кивнул. Что тут скажешь? У каждого свои веские мотивы идти на смерть. Для тех, кто для себя уже все решил, нет сомнений. Поэтому отговаривать и переубеждать не имеет смысла, да и незачем.
– Я рад, – хлопнул корейца по плечу Куликов. – Как бы там ни было, но твой опыт пригодится нам.
Азиат кивнул.
На сборы не ушло много времени. Пока Виктор и Иван раскладывали по рюкзакам вещи, Ниндзя завтракал. От предложенных запасов он отказался, лишь набрал воду в изогнутый кожаный бурдюк.
Оделись, придирчиво осмотрев друг друга на предмет, кто чего забыл. Уже перед самым выходом Куликов, грешным делом, подумал зайти к Кире, посмотреть на нее еще раз. Но сам себя одернул. Нечего предаваться унынию! Сейчас настрой хороший, боевой, а так лишь для сердца лишний груз. И без того не по себе от новостей, нечего накручивать.
Он уходил последним, запер дверь квартиры. Не оглядываясь, застучал каблуками по ступеням. Как и когда будет следующая возможность вернуться в этот дом, загадывать не хотелось. Можно было только надеяться. А Виктор не любил рассчитывать только на удачу.
Хмурое утро медленно раскрашивалось бледным зимним солнцем, колючий ветер обдувал лица. Ночью прошел снег, теперь он стремительно таял, стекаясь ручьями к бордюрам. В мокром асфальте отражались слепые дома и три человеческие фигуры, шагающие по улице.
Шли молча, друг за другом, выдерживая дистанцию. Впереди вышагивал Виктор с неизменной палкой в руке. Глаза из-под козырька кепки смотрят по сторонам внимательно и цепко, метр за метром сканируя дорогу впереди, окружающие дома и уходящие в стороны проулки и подворотни. Камуфляж, серо-черный рюкзак с притороченным снизу тубусом с «баклажаном». На шее неизменная винтовка, на поясе нож и пистолет. Забитый под завязку разгрузочный жилет топорщился карманами.
Чуть позади и сбоку шел Иван. Одетый так же, как в свой первый день появления, – в горку и плащ- палатку. Не было только очков, без которых Иван теперь мог обходиться, да голову покрывает черный пиратский платок. За спиной такой же, как и у Виктора, рюкзак, только тубус закреплен ремнями сбоку. На шее – короткоствольный АКСу из запасников Куликова.
