напыщенные аристократы, расталкивавшие очередь кнутом, ни сильные крестьянские юноши, ни старики, ни калеки, ни сопляки.
В последний раз Кристиан обвел взглядом падавшие в вечерний сумрак холмы и поля. Затем уныло поплелся к замершей посреди вечного сна башне.
Каждая ступенька была ему знакома. С щербинкой, с расшатанным камнем, затем снова с щербинкой, уже с правой стороны. Медленно переставляя ноги, Кристиан плелся наверх, а эхо шагов опутывало его в полой башенной трубе.
Он уселся на смятые простыни рядом с лежавшей девушкой. Выудил из-за пазухи чистый носовой платок, один из тех, что рассовывал по карманам про запас, и тщательно вытер губы принцессы. Затем нагнулся и быстро поцеловал ее.
Мария испустила долгий вздох. Ресницы ее задрожали и, с трудом сломив корку пыли, раскрылись.
Взгляд принцессы впился в Кристиана. Он почувствовал, как ее тонкие пальцы цепко обвили его запястье.
— Теперь ты мой,— сипло проговорила Мария, выдохнув серое облачко пыли.— Мой навсегда!
Ее черные губы разъехались в торжествующем оскале, и Фэй провалился в эту тьму.
— ...Эй, господин! Господин Фэй!
Кто-то отчаянно кричал вдалеке, за непроглядным чернильным мраком, застилавшим глаза. Эхо голосов становилось все громче, пока не влетело в ухо острой молнией, заставив Фэя разлепить глаза.
Он все еще сидел на валуне в розовых лучах закатного солнца. И его рассматривали несколько сотен негодующих взглядов.
— Нашел время спать... — донеслось откуда-то из толпы.
Кристиан откашлялся и встал, отряхивая полы сюртука. Затем, как ни в чем не бывало, обратился к следующему по очереди мужчине.
Этот претендент был похож на ворону: над узкими серыми плечами бледнело узкое серое лицо с внушительным носом, на котором посверкивали небольшие очки.
— Морис,— представился он, но Фэй уже находился на полпути к башне, оставив Мориса стоять с протянутой рукой. Мужчина последовал за ним, нырнул в башенную арку, в полутьме которой начиналась старая лестница со стертыми покатыми ступенями.
С каждым пройденным пролетом Морис выглядывал в узкие бойницы. Сперва вниз отступили стены, открыв глазу очередь, змеей спускавшуюся с холма. Люди в ней становились мельче и мельче, пока не слились в единую живую массу, залитую желтым солнечным светом.
Спальня принцессы находилась в пыльной каморке с сухим воздухом, спертым, несмотря на распахнутое окно. Сама же девушка оказалась обычным худым подростком в весьма красивом, но черном и пыльном платье с черными же рюшами. Морис хмыкнул. Судя по виду, принцесса Мария не только курила и пила.
— А это кто? — Он скосил глаза на широкоплечую тушу принца Вальдора, мирно посапывавшего в углу.
— Приезжий. Не обращайте внимания, — Кристиан достал из нагрудного кармана часы и постучал по циферблату. — Пожалуйста, не задерживайте очередь.
Морис послушно кивнул. Немного поколебавшись, он прикрыл глаза и чуть коснулся губ лежавшей девушки.
Он и Кристиан выжидающе уставились на лежавшее тело. Бросив еще один быстрый взгляд на часы, Фэй вздохнул.
— Пойдемте.
Но не успели они переступить порог, как принцесса закашлялась, и корка, сковывавшая ее глаза, дала трещину. Затем ее обильно вырвало прямо в собственное декольте. Закашлялся и очнувшийся мужчина в углу, однако ни он, ни принцесса не заинтересовали Кристиана. Издав радостный возглас, господин Фэй бросился к окну.
— Шоу окончено, расходитесь по домам! — проорал он, свесившись по пояс наружу.
Не успел Морис опомниться, как юноша уже стоял перед ним с выражением искреннего восторга на лице.
— Кто вы, прекрасный принц? — Он заключил ладони Мориса в свои и широко улыбнулся, продемонстрировав необычно крупные белые клыки.
— Я — врач-нарколог,— смущенно пробормотал мужчина, тем самым приведя Кристиана в благоговейный восторг.
— Как я счастлив, что это именно вы! — Он склонился к уху Мориса. — У этой девушки большие проблемы по части валиума. Я рассчитываю на вас, доктор. Она единственная наследница, вы же понимаете...
Морис коротко кивнул. Похоже, большие проблемы начинались и у него.
В тот тихий и напоенный ароматами цветов вечер муха выделывала чудеса пилотажа. Шмыгнув по дужке очков директора, она скользнула по краю его чашки, набрала высоту, сделала петлю и нырнула в вазу с печеньем.
Кристиан перевел взгляд обратно на директора и отметил багровый румянец гнева на его щеках. Если бы эти маленькие глазки могли буравить, сквозь Фэя уже можно было бы читать газету.
— Луи сказал, что если еще раз увидит хоть одну крестную фею, немедля посадит ее на кол.
— Это он сгоряча! Я уверен, спустя некоторое время он сам увидит прекрасные стороны этого брака.
Фэй невинно рассмеялся, но директор его веселья не поддержал.
— И насчет принца Вальдора... Это немыслимо! Вы же знаете, что для перемещения во времени нужно специальное разрешение!
— Но ситуация была экстренная! Сами сказали: королевство в хаосе,— уверенно парировал Фэй.
— Это не дает права менять историю!
— ...Буквально погружено в пучину безвластия и самоуправства! Отдано на растерзание захватчикам!— самозабвенно продолжал Кристиан, размахивая шелковым платочком в такт словам.
— Вы лишены зарплаты на два месяца,— отрезал директор, отчаявшись хоть что-то доказать. Но юношу в кресле напротив было не так-то просто остановить.
— Поверьте, ради спокойствия его величества Луи Десятого и его семьи я готов заплатить эту цену. Неужели я, Кристиан Фэй, позволил бы им оставаться беспомощными в магическом сне? О нет!
— Но вы же сами это устроили! — От отчаяния директор вцепился в скудные остатки волос и горестно закатил глаза. — Хотя что я объясняю...
— Конечно! — с неиссякаемым энтузиазмом отозвался Кристиан. — И так понятно, что помочь королевской семье было просто необходимо!
Директор Общества Крестных Фей не ответил ничего. С усилием выдвинув ящик бюро, он задумчиво уставился на бумажный сверток, покоившийся среди бумаг.
— Кристиан...
— Да? — с готовностью отозвался Фэй, застыв у распахнутой двери.
— Вы так и не надумали вернуться в родовой замок?
— Конечно нет. С чего бы?
— Я просто уточнил, на всякий случай,— проговорил директор, не отрывая взгляда от пакета. — Вы свободны.
У директора Общества были свои вредные привычки. В особо тяжелые дни ему страсть как хотелось впиться зубами в сочный торт, увитый килограммами крема. Но с детства ему внушали, что есть после шести вечера вредно. А торты были вредны и до шести, нанося непоправимый ущерб девственно-здоровым детским зубам. Как директор понял позднее, в некоторых, абсолютно безвыходных случаях небольшой кусок торта был просто необходим. Но — это он тоже понял позднее — правила, вбитые в детскую голову, сидят там до самой пенсии. Поэтому директор медленно задвинул ящик обратно и налил крепкого чая. Закусив его
