Итак, Бэн Маккол уехал. Что ж, скатертью дорожка. Она в нем не нуждается. Пусть бежит к своему папаше, святому хозяину Грейхейвена. Он глуп, а она терпеть не может глупцов! Только дурак мог уйти от нее, от Фрайарсгейта. От новой жизни. И ради чего? Ради отца, у которого уже есть два сына, вполне способных о нем позаботиться. Дурак!
Ей захотелось выпить вина, и она увидела еще один графин посреди стола, но, когда потянулась за ним, два графина слились в один. Элизабет хихикнула и, встав, пошатнулась. Похоже, ноги не хотят идти в нужном направлении!
Она почти упала на стул у очага. Почему здесь так чертовски тихо? О да. Она осталась совсем одна. Ее все бросили!
Элизабет снова зарыдала, и именно такой ее увидела Нэнси. Служанка обняла ее за плечи и помогла встать.
— Пойдемте, мистрис Элизабет. Я приготовила вам ванну, но, думаю, сегодня ничего не выйдет. Вам нужно лечь.
Она осторожно вывела Элизабет из зала и помогла подняться по лестнице. Закрыв за собой дверь спальни, она принялась раздевать и разувать хозяйку.
— Он бросил меня, Нэнси, — скорбно прошептала Элизабет.
— Вы говорили, мистрис, — кивнула Нэнси.
— Мы были любовниками, — хихикнула она.
— Знаю, — кивнула Нэнси.
— Знаешь? — удивилась Элизабет.
— Последние несколько недель вы не спите в своей постели. Вы спите в его комнате. Ясно, что вы любовники, — сухо пояснила служанка.
— Почему он покинул меня? — всхлипнула Элизабет.
— Вам лучше знать, мистрис.
Нэнси мягко толкнула Элизабет на кровать и укрыла одеялом.
— Он глупец, — пробормотала Элизабет.
— Да, мистрис.
Нэнси задула тонкую восковую свечу.
— Спокойной ночи, — сказала она.
— Чертов шотландский дурень…
Услышав мерное дыхание хозяйки, Нэнси на цыпочках вышла из комнаты. Бедняжка! Двуличный шотландец украл ее невинность и сбежал! Кто теперь возьмет ее в жены? И что теперь будет с Фрайарсгейтом? Что будет с ними со всеми?
Глава 12
Элизабет проснулась с тяжелой головой. В висках словно молоточки стучали. Никогда в жизни с ней такого не было. Почему так болит голова?
И тут она вспомнила. Дядя уехал в Оттерли, Мейбл и Эдмунд удалились в свой коттедж, а Бэн Маккол сбежал от нее. Она осталась одна и вчера прикончила целый графин вина!
Во рту стоял вкус конюшни.
Ее желудок неожиданно взбунтовался. Времени соскочить с кровати не оставалось. Элизабет перегнулась через край, едва не вскрикнув от боли, пронзившей голову, и схватила ночной горшок. Ее рвало долго и мучительно.
Поставив горшок на пол, она снова легла. Лоб был мокрым от пота. Сейчас она умрет!
Элизабет поклялась больше никогда не пить вина.
Глаза закрылись сами собой.
— Проснулись, леди?
Сколько она проспала? И спала ли вообще?
— Боюсь, я мучаюсь похмельем, — едва слышно проговорила Элизабет.
Нэнси проглотила смешок, но, увидев содержимое горшка, сказала:
— Сейчас опорожню его. Вы точно будете жить. Еще никто не умер от одного графина вина.
Взяв горшок, она поспешила к выходу.
Элизабет снова закрыла глаза. Голова по-прежнему болела, но чувствовала она себя немного лучше. Вряд ли сегодня она сможет заняться счетными книгами, но прогулка верхом на свежем воздухе могла бы помочь.
Она полежала еще немного. Яркий солнечный свет резал глаза.
— Нэнси! Если ты здесь, сдвинь шторы.
— Вам будет легче, если встанете, — посоветовала Нэнси, сдвигая тяжелую ткань. — Сейчас я вас устрою поудобнее.
Она подложила подушки под спину Элизабет, помогла сесть.
— Ну, как теперь?
— Голова раскалывается, — пожаловалась Элизабет, — но хуже не стало.
— Вам нужно поесть, — решила служанка.
— Мне даже думать об этом противно, — поморщилась Элизабет.
— Кусочек хлеба, — уговаривала Нэнси. — Я сейчас принесу.
Она убежала и вскоре вернулась с кусочком теплого хлеба. Элизабет стала есть, медленно пережевывая. Нэнси тем временем расчесывала ей волосы.
— Вам лучше? — спросила она, когда Элизабет доела хлеб.
Та немного подумала, потом сказала:
— Да. Буря в желудке слегка успокоилась. Спасибо.
Она прикрыла глаза, но тут же открыла снова.
— Я еду кататься. Достань мои штаны. Который час?
— Скоро полдень. А у вас хватит сил держаться в седле, леди? — спросила Нэнси, откладывая щетку.
— Если я веду себя как последняя дура, это не значит, что я забыла о своих обязанностях. Нам нужно готовиться к зиме, помнишь?
Элизабет отбросила одеяло и спустила ноги с кровати.
— Приготовь ванну к моему возвращению, — распорядилась она и, стараясь не замечать пульсирующей в висках боли, встала.
Нэнси засуетилась, собирая одежду. Элизабет быстро оделась и натянула на вязаные чулки удобные сапожки. Служанка аккуратно заплела ей косу, и леди Фрайарсгейта вышла из комнаты.
Все последующие дни она вставала рано и либо сидела за счетными книгами, либо объезжала пастбища. Разговаривала она только по делу — со слугами и пастухами. Каждый вечер садилась в одиночестве за стол, ужинала, после чего ложилась спать. Правда, иногда и очень недолго сидела у очага.
Пришел День святого Криспина, который встретили праздничными кострами. Но в доме не накрыли столов. В Хэллоуин дома тоже было тихо. Повар прислал ей тарелку сладкого яблочного крема, но Элизабет только отмахнулась:
— Отдай слугам. Пусть полакомятся.
Элизабет знала, что в этот десерт обычно кладут два мраморных шарика, два кольца и две монеты. Тот, кто найдет кольца, будет счастлив в браке. Нашедший монеты разбогатеет.
Элизабет горько рассмеялась. Она уже богата, и много хорошего это ей дало?!
Но тот, кто обнаружит шарики, будет вести одинокую, холодную жизнь. Это ее судьба. Она состарится в одиночестве.
На следующий день по обычаю полагалось устроить пир в честь всех святых. Вечером в зале было полно народа. Не стоит наказывать людей за собственную глупость, решила Элизабет и приказала зажарить
