— Не знаю, — улыбнулся отец. — И вот ещё что. Это дело нужно отметить в семейном кругу. Мы купили коробку твоих любимых «Ассорти».
— Я люблю тебя, лапа! — бросившись отцу на шею, радостно взвизгнула Рита.
— Но и это ещене всё…
— Говори скорее, не томи, — улыбаясь, сказала Галина Васильевна.
— В программе отличное французское вино и альбом с репродукциями Никаса Сафронова.
— Ты меня сразил наповал, — опустившись на диван, произнесла Рита. — По-моему, слишком мною счастья для одного дня.
— Много счастья не бывает, — сказала Галина Васильевна, протягивая Рите альбом Сафронова.
— Бывает, бывает, — ответила Рита, рассматривая альбом.
— Смотреть будем позже. А сейчас прошу к столу, — произнёс отец, — мы тебя ждали.
— Папа, насколько я понимаю, красное вино и для меня?
— Конечно. Ты честно заработала свои фужер.
— Осталось подождать, когда я заработаю всю бутылку.
Все рассмеялись.
Вечер прошёл великолепно. Вино было прекрасным. Все много шутили и смеялись. Незадолго перед сном, улучив момент, когда мать вышла, отец сказал:
— Я звонил Волмину, он завтра принимает с двух.
— У меня до трёх уроки.
— Ничего, если с одного и уйдешь. Можешь сослаться на меня.
— Хорошо. Это не проблема.
— Я буду ждать тебя в машине на стоянке.
— Там, где магазин?
— Да, тебе пройтись пару минут.
— Во сколько ты будешь там?
— Без десяти два.
— Значит, встречаемся на стоянке.
— Говори ему всё как есть, без стеснения. Он врач. Всё поймёт.
— Распишу в лучшем виде.
— Ну всё. А сейчас спать.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
И два часа Рита подошла к автостоянке.
— Ты меня заждался, — сказала она, открывая дверку «опеля».
— Опаздываем, — укоризненно протянул отец.
— Не по моей вине. Как назло, на выходе встретила свою классную.
— Викторию Генриховну?
- Ты, папа, хороший отец, раз помнишь такие подробности. В общем, мне пришлось долго объяснять.
- И что ты ей сказала?
— Мне стыдно за враньё. Что-то не хочется повторять.
— Считай, что виноват я.
— Наверное, мы оба.
Владимир Сергеевич завел двигатель и, выехав со стоянки, направился в сторону поликлиники. Спустя двадцать минут они подъехали к длинному восьмиэтажному зданию.
В приемной сидело несколько пациентов.
— Подожди, — шепнул Владимир Сергеевич дочери, — Я сейчас зайду, поговорю с ним.
Через пару минут отец вышел.
— Сейчас он осматривает больную. Нас позовут.
— Подождём, — сказала Рита.
Они отошли к боковому окну и, облокотившись на подоконник, стали смотреть вдаль.
— Ничего себе! — восхищенно произнесла Рита.
— Что такое?
— Посмотри правее, — девушка жестом указала направление.
Владимир Сергеевич увидел огромного воздушного змея. По бокам к нему были привязаны разноцветные гирлянды, которые развевались на ветру и походили на множество лапок. Воздушный змей полз над городом.
— Красивое зрелище. Он возник как будто из ниоткуда, — сказала Рита.
— Я совсем забыл. Сегодня какой-то городской праздник.
— Я сначала подумала, что мне показалось или действительно «поехала крыша».
— Не волнуйся. Всё будет нормально.
Из кабинета вышла медсестра и окликнула Владимира Сергеевича.
Волмин сидел за столом и выписывал какой-то рецепт. Рита видела его впервые. Аккуратная чёрная бородка обрамляла слегка вытянутое бледное лицо. «У него тяжелый, тёмный взгляд, — отметила про себя Рита, — смотрит, прищуривая глаза, словно прицеливается».
Закончив с рецептом, врач обратился к Рите:
— Слушаю вас.
Неуверенно, волнуясь Рита начала рассказывать. Волмин слушал очень внимательно, ни разу не перебив девушку. Когда Рита закончила, он встал и предложил пройти за ширму. Там он внимательно осмотрел Риту. Заставил ее несколько раз присесть с закрытыми глазами, пальцами руки коснуться носа. У девушки все нормально, — сказал Волмин, выходя из-за ширмы, — как говорят, она практически здорова.
— Ну, слава Богу, — облегчённо выдохнул Владимир Сергеевич.
— А как объяснить то, что я видела?
— Я думаю, — после некоторой паузы ответил Волмин, — то, что вас напугало, реально не существует. Возможно, перед этим вы много работали. Я знаю, что вы серьёзно занимаетесь живописью. Тем более сейчас у нас переходный возраст. Воображение, конечно, необходимая в творчестве вещь. Но в чрезмерном виде оно вредит здоровью.
— Что бы вы могли порекомендовать? — спросил Владимир Сергеевич.
— Я бы порекомендовал отдохнуть от живописи хотя бы в течение месяца. Тем более вчера, — Волмин обратился к Рите, — у вас была выставка.
— Но я и дня не могу прожить без живописи, — возразила Рита.
— Тогда хотя бы немного ограничьте занятия. Допоздна не рисуйте. Примерно через две недели придите ко мне на приём. Я ещё раз посмотрю вас. Подчёркиваю: вы здоровы. И бояться вам ничего не надо. И по возможности старайтесь поменьше быть одной. У вас есть друзья? — спросил Волмин, внимательно посмотрев на Риту.
— Конечно.
— Вот и хорошо. Всего вам доброго, — произнёс Волмин, приподнимаясь из-за стола. — А вы, Владимир Сергеевич, на минутку останьтесь.
— Папа, я подожду тебя внизу возле машины. До свидания, — сказала Рита, выходя из кабинета.
Когда она закрыла дверь, Волмин прошелся по кабинету.
— Странно, — наконец-то сказал он вслух, продолжая о чем-то напряжённо думать.
