набивает дом чужими людьми.
— Могла бы, но вот видишь, не сделала.
— Бабушка говорит, что это дурацкое начинание.
Мэгги вспыхнула от возмущения:
— Да? И когда же ты успела все обсудить с бабушкой?
— Она написала мне письмо.
Мэгги не ответила и, задумавшись, машинально продолжала есть куриный салат.
— Она написала и еще кое-что, о чем бы мне хотелось тебя спросить.
Мэгги сжала кулаки и вдавила их в стол в ожидании дальнейшего. Кейти, пристально глядя на мать, уточнила:
— Мама, ты продолжаешь встречаться с этим Эриком Сиверсоном?
Мэгги отпила глоток воды, выигрывая время, медленно поставила стакан на место и ответила:
— Да, иногда.
Всплеснув руками, Кейти выронила вилку.
— Ты что, мама! А я ей не поверила.
— Кейти, я уже говорила тебе...
— Помню, помню. Чтобы я не лезла не в свое дело. Но неужели ты не понимаешь, что творишь? Он же женатый человек!
— Он разводится.
— Как же, они все так говорят, а...
— Кейти, я не хочу это обсуждать.
— Хорошо, хорошо. Извини, пожалуйста. — И Кейти подняла руку жестом регулировщика уличного движения. — Но я все равно возмущена и думаю, что ты попала в довольно-таки позорное положение.
Кейти вскочила со стула, схватила тарелку и, бросившись к помойному ведру, очистила ее от еды тремя резкими взмахами вилки. Мэгги прекратила есть салат и наблюдала за выходкой дочки у помойного ведра. Теперь эта карусель озлобленности, закрутившаяся с прошлой осени, двинулась по-новому. Не успели они прийти к согласию, как вновь поссорились. Почти всем родителям приходится переживать нечто подобное с детьми подросткового возраста, но в их семье до сих пор все было относительно спокойно. Мэгги считала, что в этом смысле ей крупно повезло, и вот теперь обнаруживается, что придется пережить и это, причем в тот момент, когда она нуждалась в максимальном сближении с дочерью.
— Знаешь что, Кейти, — начала она примирительно, — если мы будем злиться друг на друга по всякому поводу, это лето превратится в сплошную долгую муку. Наши постояльцы почувствуют напряжение в доме, в котором ожидают встретить радушный прием. Наверняка возникнут моменты, когда тебе самой придется принимать и устраивать их. Если ты не сможешь с этим справиться, лучше скажи мне сейчас.
— Можешь не беспокоиться, справлюсь, — огрызнулась Кейти и вышла из комнаты.
Мэгги тяжело вздохнула, оперлась локтями на стол и стала массировать лоб, уставясь в тарелку с недоеденным салатом.
И вдруг на листья салата хлынули слезы. «Прекрати! Хватит реветь. В последнее время ты стала что- то уж слишком плаксивой. Это потому, что ты тоскуешь по Эрику и устала от своего сомнительного положения, от того, что приходится бороться с собственной семьей, и от страха, что он никогда не освободится от нее».
Она все еще сидела с зареванным лицом, когда в дверь постучал один из ее постояльцев. «Убирайся, — подумала она, — я устала и хочу поплакать». Устала — как раз то слово: она действительно измоталась за последнее время. Мэгги заставила себя подняться со стула, и ей полегчало. Смахнув рукавом слезы, она с приветливым видом открыла гостю дверь.
В первый же день работы с Кейти ей стало ясно, что поддерживать дисциплину, когда исполнитель — твоя собственная дочь, задача чрезвычайно трудная. Это по сути те же самые сложности, с которыми сталкиваются родители, обучающие своих детей игре на фортепиано, — дети не воспринимают их указания всерьез и исполняют с неохотой.
— Я отлучусь на минутку.
— Ты считаешь, что я должна стирать пыль с мебели каждый день?
— Слишком жарко, чтобы вымыть сразу три ванны!
Хотя лениво-выжидательная позиция Кейти и провоцировала Мэгги, она сдерживала себя в надежде уменьшить нарастающее противостояние с дочерью.
На третий день после приезда Кейти ее пассивность послужила причиной очередной неприятности. Она засовывала грязное белье в холщовый мешок для прачечной, и в это время под окном взревела косилка, за рулем которой сидел по пояс обнаженный молодой человек в красных шортах и сандалиях «Nike», надетых на босу ногу.
— Кто это? — спросила Кейти, перебегая от окна к окну в попытке рассмотреть парня получше.
Мэгги выглянула во двор.
— Это сын Бруки.
— Он косит наши газоны?
— Я наняла его подсобным рабочим. Он приходит два раза в неделю, чтобы делать тяжелую работу: косить, подстригать кусты, чистить пляж и вывозить мусор.
Кейти напряженно всматривалась в парня, упираясь лбом в стекло, когда косилка исчезала из поля зрения.
— Ого, а он крутой!
— Хороший парень, — согласилась Мэгги.
Все оставшееся утро Кейти посвятила борьбе с пылью, используя любую возможность выйти из дома: вытряхивала коврики, подметала крыльцо, выносила отбросы в мусорный контейнер, расположенный за гаражом. Она закончила уборку в рекордное время и, скатившись по лестнице вниз, задыхаясь, остановилась перед матерью, сидевшей за письменным столом в своей комнате.
— Я отдраила все три ванны, сменила постельное белье, подмела комнаты и гостиный зал и даже протерла подоконники. Можно мне теперь уйти?
Они договорились, что Кейти будет работать ежедневно до двух часов, после чего наступает очередь Мэгги: кто-то постоянно должен быть на месте на случай появления гостей. В течение первых двух дней Кейти управлялась со всеми своими обязанностями ровно к двум часам, сегодня же все было кончено в четверть первого.
— Иди, конечно, но мне надо закупить продукты в бакалее, поэтому возвращайся к трем.
Кейти пулей понеслась к гаражу и уже через минуту появилась во дворе в белоснежных шортах, в кепке с большим козырьком, накрашенная и с аккуратно заплетенной французской косичкой. Тодд ссыпал скошенную траву в черный пластиковый мешок.
— Давай я подержу мешок, — крикнула Кейти, подходя к парню.
Тот обернулся, выпрямился и ответил:
— Привет!
Вот это да! Ну и фигура. Черная копна волос и лицо, которое, наверное, заставляет остановиться любую девчонку. Его тело и лоб блестели от пота, а на голове была белая повязка.
— Привет, ты сын Бруки?
— Ага, а ты, наверное, дочка Мэгги?
— Меня зовут Кейти, — сказала она, протягивая руку.
— Меня — Тодд. — Он ответил жестким рукопожатием грязной руки.
— Уже знаю от мамы.
Она держала мешок, в который Тодд ссыпал траву. Стоя рядом с ним, она уловила запах лосьона для тропического загара, смешанный с ароматом свежеско-шенной травы.
— Я уже видел тебя издали, — сказал он, косясь на неприкрытую часть ее талии.
— Я помогаю матери с уборкой гостиницы.
— Значит, ты будешь здесь все лето?
— Ага, но осенью я вернусь в Нортвестерн. Начнется второй семестр.
— А я в сентябре ухожу в армию, в воздушные силы. Спасибо, — сказал он, забирая у нее мешок, и
