Зелье для государя. Английский шпионаж в России XVI столетия

епископа^{121}. Нетрудно представить, какую реакцию вызвало в Кремле сообщение из Италии. Многим было памятно «Послание к великому князю Василию, в нем же о исправлении крестнаго знамения и о содомском блуде» старца Филофея.

На протяжении последующих четырех десятилетий отношения Москвы и Ватикана носили прохладный характер. До 1576 г. письма римских первосвященников оставались без ответа, и ни одно посольство не было направлено в Рим. В то же время московское правительсто выразило свое неудовольствие в адрес Аугсбурга: транспортный узел в Оковецком лесу, через который осуществлялись транзитные поставки вооружения «неверным», прекратил свое существование.

В канун Троицы, 24 мая 1539 г., два вора обнаружили в Оковецком лесу у Пырошенского городища, близ города Ржева, икону древнего письма, висящую на сосне, и железный крест, прибитый к стволу другого дерева. После праздника, 26 мая, воры привели к Пырошне около 100 человек из четырех окрестных селений. Монах Стефан влез на дерево и снял икону, а как только спустился на землю, раздался раскат грома, как в бурю, и сверкнула яркая вспышка. Перепуганные крестьяне бросились врассыпную. Тут случилось первое исцеление: селянин, страдавший «расслаблением ног», выздоровел. В последующую неделю совершилось 27 исцелений.

О чудесах под Ржевом немедленно сообщили в Москву боярину И. Г. Морозову и митрополиту. Духовенство усомнилось было в правдивости донесения, но в Пырошенском городище за неделю произошло еще 150 исцелений, а затем был зафиксирован рекорд — 112 исцелений за одни сутки^{122}. Власти без расследования признали икону и крест чудодейственными. Обе сосны спилили. На месте деревьев поставили два храма: один — во славу Происхождения Честных Древ Креста Господня, другой — в честь Богоматери Одигитрии, с приделом во имя святителя Николая Чудотворца. Толпы паломников и калек потянулись к Пырошне в надежде на чудо и исцеление.

Весной-летом 1540 г. в Москве построили две церкви в честь Оковецкой (Ржевской) иконы: одну — у Чертольских (позднее — Пречистенских) ворот, где жили оружейники-иностранцы, вторую — на Поварской улице, рядом с подворьем Глинских. Оба храма, несомненно, видел Яков Немчин, приходивший в тот же год «из Немецкие земли» от семидесяти трех ганзейских городов^{123}.

Ржевская икона Божьей Матери

К середине 1540-х гг. в делах компании Антона Фуггера наметился заметный спад. В 1543 г. скончался Александр Турзо, а три года спустя его наследники вышли из дела, изъяв свою долю капитала из оборота. Аудиторская проверка показала, что на 31 декабря 1546 г. долг Габсбургов банку Фуггеров составил 2 500 000 дукатов^{124}. Тирольские, венгерские и словацкие месторождения меди исчерпали свои запасы, и в 1547 г. шахты были закрыты. Разгром Шмалькальдской лиги лишил Фуггеров контроля над чешскими серебрянными рудниками. Плененные дворяне под пытками были вынуждены подписать «пергаменты» о передаче своих земельных владений королю Фердинанду I Габсбургу^{125}. В этой критической обстановке аугсбургские ткачи возлагали особые надежды на Московию, куда был направлен в 1546 г. представитель Союза ганзейских городов — Ганс Шлитте.

Часть 2 Русский контракт

Имя саксонского купца Ганса Шлитте часто упоминается в работах, посвященных эпохе Ивана Грозного. В отечественной историографии авторитет Николая Михайловича Карамзина утвердил стойкое мнение о нем, как о «легкомысленном» человеке^{126} . «Ловким, хотя и не во всем удачливом авантюристом», неугомонным «искателем приключений» и «прожектером» считали его Форстен Г. В., Голубинский Е. Е., Щербачев Ю. Н., Вернадский Г. В., Немировский Е. Л., Зимин А. А., Хорошкевич А. Л. и другие. Впрочем, некоторые историки видели в Шлитте безобидного оборотистого купца, стремившегося наладить культурные связи между Россией и Германией (Соловьев С. М., Бахрушин С. В., Кобрин В. Б. и др.). Особняком стоит работа Ивана Ивановича Полосина. Автор выдвинул версию, согласно которой немец являлся «замаскированным агентом» русского царя, в действиях которого отразилась «очень гибкая, очень тонкая дипломатия Ивана IV»^{127}.

Иностранные ученые также не оставили без внимания «дело Шлитте». Немецкий историк второй половины XIX века Йозеф Фидлер опубликовал ряд интересных документов из Венского архива и библиотеки Ватикана, касающихся дела Шлитте. Павел Пирлинг в своей небольшой, но емкой статье пришел к выводу, что Шлитте был не кем иным, как «умелым интриганом» ^{128}. В работах современных авторов, таких как Уолтер Кирчнер, Хью Регсдейл, Изабель де Мадариага, Ганс Шлитте упоминается вскользь, как некий исторический курьез, как неудачник и жертва расставленных властями ливонских городов бюрократических препонов, опасавшихся быстрого культурного и экономического роста России с помощью западных специалистов.

Несмотря на различную оценку, ученые единодушно отмечают, что в истории Ганса Шлитте много темного и неясного. Неясность, в первую очередь, связана с тем, что миссия Шлитте не нашла отражения в русских документах. Все сведения о его деле содержатся в иностранных источниках, найденных в архивах Ватикана, Австрии, Дании, Любека, Данцига. Документы представляют собой дипломатическую переписку, донесения чиновников, письма самого Ганса Шлитте и его компаньонов. Их содержание указывает на то исключительное значение, которое придавалось делу в высоких правительственных сферах многих западноевропейских государств.

На протяжении тридцати пяти лет (с 1547 по 1582 г.) в дело Шлитте было втянуто невероятное количество людей, документы рассматривались на самом высоком уровне, в переписке по делу Шлитте принимали участие император Священной Римской империи, папа Римский, кардиналы Италии, короли Дании, Швеции, Франции, Венгрии и Речи Посполитой, турецкий султан, маркграф Альбрехт Гогенцоллерн Прусский, герцог Иоган Альбрехт Мекленбургский, гроссмейстер Ливонского ордена, послы и бургомистры ганзейских городов.

В документах речь шла о военно-политическом союзе России с западными державами, о соединении Православной и Католической церквей под эгидой Рима, о сумме займа, сравнимой с казной небольшого государства. При этом Россия хранила полное молчание. Мы не находим каких-либо опровержений русских послов по поводу сенсационных заявлений Шлитте, сделанных от имени царя. Более того — ни единого запроса о правомочности саксонского купца не было послано в Москву правительствами иностранных держав. Создается впечатление, что Европу не интересовала реакция России, а Россия безучастно наблюдала за суетой вокруг дела Шлитте.

Помимо этого, вызывает недоумение тот факт, что стойкое противостояние со стороны западных государств касалось исключительно миссии Шлитте. За годы царствования Ивана Грозного на русской службе побывали многие иностранцы, и процедура их найма не сопровождалась подобного рода осложнениями.

Кем же был купец Ганс Шлитте из нижнесаксонского города Гослар?

Гослар, небольшой городок в цетральной части Германии, с XI в. имел статус летней резиденции императора Священной Римской империи. Город входил в состав Ганзейского союза. Его главным богатством и предметом торговли являлись олово, медь и свинец, которые добывались на местных рудниках. Ганс Шлитте торговал стратегическим товаром.