Игнат вернулся довольно поздно, усталый и недовольный.
— Что с тобой?
— Просто устал. Жрать хочу, по тебе смертельно соскучился. Как ты тут без меня?
— Без тебя мне тут кисло.
Он взял в ладони мое лицо, внимательно посмотрел в глаза.
— Он к тебе приставал?
— Только с разговорами.
— Предлагал вернуться?
— Да. А я люблю одного дурака-оператора.
— Я и вправду дурак, Лерка. Заехал к маме, а там…
— Брось, Игнат. У меня три комнаты, что ж мы там не поместимся вчетвером? Ерунда. Одна комната нам с тобой, и по одной детям. Ну, а аппаратуру оставишь в своей квартире. Вот и вся недолга. А если Вита Адамовна будет недовольна… Что ж, соседи часто друг другом недовольны. Да к тому же ты месяцами торчишь в экспедициях. Не страшно. Прорвемся, мой хороший!
— Думаешь?
— Уверена! И поверь, это лучше, чем посягать на мамину квартиру…
— Значит, хорошо, что я не успел ничего сказать об обмене? Постой, но я же тебе тоже ничего не говорил… Откуда?
— Догадалась, как только ты сказал, что был у мамы.
— Господи, Лерка, как мне повезло с тобой. Ты еще и умная! Надо же, никогда не думал, что умная женщина это так приятно.
— Игнат, а что ты делаешь в субботу?
— В субботу? Да вроде никаких планов… А что?
— В субботу у Соньки день рождения. Я давно хочу вас познакомить. Там приехала ее двоюродная сестра из Одессы…
— Следовательно, будут одесские яства? Едем, Лерка! Мне тоже охота куда-нибудь с тобой выйти. А переночуем у меня, ты ж еще у меня не была, куда это годится? Знаешь, я сегодня по дороге вдруг сообразил, что мы с тобой вместе практически без году неделя, а роднее и ближе тебя у меня никого нет и никогда не было и я жажду познакомиться с твоими ребятками, может, махнем через недельку к ним в Швейцарию?
— Да нет, не стоит.
— Почему?
— Пусть отдыхают спокойно. А то мы ввалимся и весь отдых насмарку.
— Да почему?
— Потому что они начнут думать, как теперь будет в Москве, с этим новым дядькой, и, чего доброго, еще захотят вообще остаться с бабкой.
— Ну ни хрена себе! Да, возможно, ты и права…
Снизу раздался веселый голос Званцева.
— Эй, молодежь, ужинать идите! У нас сегодня пельмени!
Мы ужинали, как уже повелось, вчетвером.
— Лерочка, дорогая, умоляю о помощи! — сказал посреди ужина Званцев.
— О какой, Михаил Борисович?
— Посоветуйте, что подарить на день рождения мужику сорока лет, но, разумеется, не роллекс и не мерс. Что-то достойное и не слишком дорогое.
— А кто этот человек?
— Врач, красивый малый, хочет выглядеть респектабельно, а я, честно сказать, в растерянности. Может, дама что-то присоветует?
— Присоветую. Туалетную воду «Иссие Мияки-спорт».
— Почему именно эту?
— Просто потому, что мне она безумно нравится. Я как-то услышала этот запах в лифте и сказала себе — за мужчиной, который так пахнет, пойду на край света.
— Ты полегче, Лерка!
— Ты же не дал мне договорить. Потом я встретила одного хорошего знакомого, у него был этот парфюм и сам он был вполне привлекателен, но идти за ним на край света совершенно не хотелось. Парадокс, да?
Все рассмеялись.
Потом, уже в спальне, Игнат вдруг сказал:
— Держу пари, Лощилин завтра же купит этот парфюм.
— Ему это не поможет.
— А мне его не стоит купить?
— Тебе? Ни в коем случае.
— Почему?
— Потому что тогда я уже окончательно рехнусь!
— А сейчас еще не окончательно рехнулась?
— Нет. Еще сохраняю жалкие остатки разума.
— Да? И что они тебе говорят, эти жалкие остатки?
— Что не нужен тебе этот парфюм. И так хорош.
Утром Дима простился со всеми и уехал, сославшись на неотложные дела.
— Тяжелый человек, — покачал головой Званцев, — но талантлив, черт его побери! Я так и вижу этот фильм по «Насморку». Игнасио, вот если б ты еще согласился его снять… Такое марево, такая игра теней…
— Короче, все должно тонуть в соплях? — хмыкнул Игнат. — Я, конечно, могу… Такие сопли разведу, мир ахнет. Но не буду… Ну его, с его соплями.
— Да ты прочел бы, классный же роман. И вы, Лерочка, зря отказались.
— Миш, отвяжись. Не желаем мы иметь дело с этим типом. А я вот тут вчера прочел один Леркин сценарий…
— Как? Где? — ахнула я.
— Ну как… Ты спала, а я открыл твой комп, у тебя там все совсем бесхитростно, так что нашел без проблем. И скажу я тебе, Мишка, вот это класс! И снимать его буду я, не только как оператор, но и как режиссер. И это будет бомба, не чета сопливым изыскам этого мрачного мудака! Лерка у меня такая талантливая девочка! — и он обнял меня, поцеловал в щеку. — Мы с ней еще столько премий огребем!
— Игнат, а что именно ты прочел? — всполошилась я.
— «Черное кружево пошлости».
— Какое интересное название, — задумчиво произнес Званцев. — Но ни один продюсер на него не согласится.
— Ты не прав, друг мой! Это суперское название, на него определенно клюнет зритель, причем разный…
— «Черное кружево пошлости», — словно пробуя на вкус, повторил Званцев. — А, пожалуй, ты прав… Это будет любопытно. Друзья, дайте прочесть, умоляю!
— Ага, и ты сразу захочешь лапу наложить. Чур, я первый!
— Игнасио, ты чересчур горячий парень, хоть и гений. Пораскинь мозгами, если Лерочкин сценарий и впрямь так хорош, то твое и мое имя гарантируют внимание и хорошее отношение продюсеров, а потом и критики. А твой эксперимент вряд ли. Поэтому давайте-ка, Лера, гоните ваше «Кружево», а там поглядим, что к чему.
— Лера, а ведь он прав, собака! В такой двойной упаковке «Званцев — Рахманный» ты прозвучишь лучше и громче. И ради такого дела я готов пожертвовать своим режиссерским дебютом.
У меня голова шла кругом. Неужели такое возможно?
— Но ты же хотел сам… И не надо жертв… — нерешительно начала я.
