— Мне — нет!
— Тогда, может, просто встретимся и решим, куда двинуть, а?
— Ну… ладно, давайте встретимся. Только забудьте о золотой рыбке!
— Суровая барышня! Хорошо, забыл.
Мы встретились, а через два месяца и поженились. Инке он не нравился, но она не вмешивалась. А вскоре и сама вышла замуж и уехала с мужем работать по контракту в Канаду. Они оба были микробиологами. И мы с Димкой остались вдвоем в трехкомнатной квартире наших с Инкой родителей. Со своей матерью Димка был в плохих отношениях. Даже не познакомил нас перед свадьбой, хотя никакой свадьбы у нас и не было, просто расписались и уехали в Питер. Конечно, мне хотелось всей этой свадебной мишуры, гостей, белого платья, но Дима сказал, что это все пошлость, денег на это у нас нет и лучше побродить по Питеру в белые ночи… Единственное, что мы себе позволили — двухместное купе. Теперь, насмотревшись на свадьбы подруг, я понимаю, что он был прав, а тогда я грустила, но не подавала виду. Ведь у меня такой строгий, такой умный, такой взрослый муж! К тому же талантливый писатель. Через три месяца после так называемой свадьбы вышла его первая книга. Мне не нравились его романы. Такие мудреные, такие мрачные… Помню, мой любимый мастер, Евгений Фридрихович, прочитал его первую книгу и как-то спросил меня:
— Скажи, деточка, а тебе-то самой это нравится?
— Конечно! — покривила я душой.
— А по-моему, ты врешь. Он, конечно, пером владеет, писать может, но эти его писания вызывают в памяти гениальную фразу Довлатова: «Мрачность ИЗДАЛЕКА напоминает величие духа». Понимаешь, о чем я?
— Да, — густо покраснела я.
— Но он, конечно, будет иметь успех. У нас мрачность в большом почете. Многие к тому же любят, чтоб было непонятно… Это ведь так красиво сказать — ах, я так люблю книги Н. А кто-нибудь простодушный спросит: «А ты там что-нибудь понял?» — «Конечно!» Кстати, по-моему, это для таких вот дамочек и пишется, уж извини.
А вот Димкина мама мне, наоборот, понравилась. В ней, в отличие от сына, была какая-то очаровательная легкость. Мы совершенно случайно столкнулись с ней в театре «Современник». И он наконец представил меня ей.
— Вот, мама, познакомься, это Лера, моя жена.
Мне было так стыдно в этот момент, но Елена Павловна, кажется, все поняла. Она вдруг ласково улыбнулась, потрепала меня по плечу и сказала с прелестной улыбкой:
— Лерочка, мой сын довольно мрачный тип, поэтому, когда устанете от него, звоните мне, пообщаемся. И я мечтаю о внучке!
— Какая у тебя чудесная мама! — искренне сказала я, когда мы шли домой. — Почему ты с ней не ладишь?
— Она слишком легкомысленное создание. И это еще мягко сказано, — пробурчал он. — Но если ты хочешь с ней общаться, ради бога. Только без меня, ладно?
И мы стали общаться. Без него. Она очень нежно ко мне относилась. А как она была счастлива, когда родилась Катька! Учила меня всему, помогала по мере сил, но через полтора года вдруг выскочила замуж за овдовевшего друга юности и уехала с ним за границу. Первое время еще писала мне, а потом перестала. Мы только изредка созванивались.
— Я же предупреждал, что у матушки легкость в мыслях необыкновенная, — констатировал муж. — Ах, я хочу внучку! Ах, какое счастье наша Катька! И вдруг вильнула хвостом… Теперь ты меня понимаешь?
— Знаешь, Дим, будь твоя мама другой, она бы очень страдала из-за твоего отношения…
— Будь она другой, и отношение было бы другим.
— А разве нельзя любить маму просто за то, что она твоя мама?
— Наверное, можно, но у меня не получается.
А маленькую Катьку он как будто бы обожал. Возился с ней, гулял, тетешкался.
А потом погибла Инка и ее муж. И маленький Гришка остался один. Ну разве могла я не взять его? Поначалу Димка молчал, не возражал, потом как-то сорвался, наорал на меня. Я зашивалась и упустила из виду какую-то его мелкую просьбу. А он заорал, что в доме стало невозможно жить, а работать и подавно! Это был только первый звоночек. Потом эта тема стала возникать постоянно. Он куда-то уезжал на месяц, иногда на два, Катька скучала, а я отдыхала душой. Но через полгода он вдруг заявил, что уходит. Он, мол, любит и меня и Катьку, но двое детей в доме для него непереносимо, и ушел. Как выяснилось, ушел к красивой молодой актрисе. С тех пор у него этих актрис сменилась уже целая вереница… А он стал модным писателем. Иногда, не часто, появлялся на телеэкране. Давал интервью в журналах, номинировался на «Букера», вошел в шорт-лист, но премию не получил. Думаю, его это больно уязвило. А впрочем, бог с ним!
…Как-то вечером я решила пойти в магазин на соседней улице. Он недавно открылся и кто-то из соседей говорил, что там очень свежие продукты. Мне этот магазин категорически не понравился, там все было, может, и свежее, но выглядело как-то неаппетитно. А цены оказались очень даже высокими. Ну и зачем мне эта радость? Я купила только пол-литровую банку клюквенного йогурта на пробу и пошла домой. И вдруг увидела, что на газоне лежит ирландский сеттер. Живой, но явно в полном изнеможении.
— Денди! — позвала я.
Пес сразу поднял голову. Сел.
— Денди, ты что тут делаешь? Где твоя хозяйка?
Пес был весь какой-то грязный, шерсть пыльная, и на ошейнике болтался обрывок поводка. Ничего себе! Похоже, пес потерялся.
— Денди, бедный, ты потерялся? Пойдем домой?
Он заскулил.
Я решительно взяла его за ошейник.
— Идти-то сможешь?
Он пошел со мной рядом, только чуть прихрамывая.
Я позвонила в квартиру новых соседей.
— Кто? — раздался мужской голос.
— Простите, это не ваша собака?
Дверь мгновенно распахнулась.
— Боже мой, Денди! Спасибо вам огромное. Где вы его нашли?
Мужчина присел на корточки и обнял пса. Ему было лет 35–40. И выглядел он почти таким же помятым и неопрятным, как и Денди.
— Вот радость-то! Да вы заходите. Может, хотите кофе?
— Да нет, спасибо, я пойду.
— Ох, простите! — Он вытащил из валявшегося на подзеркальнике бумажника три тысячных купюры.
— Вы что, с ума сошли?
— Почему? За вознаграждение… — смутился он.
— Я не за вознаграждение, я просто по-соседски!
— Извините ради бога! Я просто думал… Мы тут объявления расклеили… Простите, пожалуйста!
— Ладно! Я рада, что Денди обрел хозяев.
— Надо срочно сообщить маме, она так убивалась. Ох, а как вас зовут?
— Валерия Константиновна. Всего доброго!
— А я Игнат!
— Очень приятно. И всего хорошего.
Я поспешила уйти. Он мне не понравился.
…— Мама, тебе тут обзвонились! Ты мобилу забыла! — сообщил Гришка.
— Ох, в самом деле!
Я проглядела все вызовы. Ничего волнующего или срочного. И пошла готовить ужин. Гришка явился мне помогать.
