господами черезъ море. Этотъ лакейскій умыселъ обнаружился, совершенно неожиданно, уже въ послѣдній день пребыванія нашихъ героевъ на британской почвѣ, такъ-что для нихъ не осталось досуга нанять новыхъ слугъ. Это обстоятельство разстроило набоба до такой степени, что онъ уже хотѣлъ совсѣмъ отказаться отъ заграничной экспедиціи, да-таки и отказался бы, еслибъ не кептенъ Доббинъ, который доказалъ ему какъ дважды два, что благоразумный джентльменъ долженъ, въ рѣшительныя мняуты жизни, стоять выше всѣхъ возможныхъ обстоятельствъ. Къ этимъ доказательствамъ присоединились весьма кстати остроумные комплименты насчетъ усовъ, достигшихъ весьма значительной зрѣлости на верхней губѣ отставного сборщика индійскихъ податей и пошлинъ. Джозъ махнулъ рукой, и поѣхалъ — поѣхалъ, да и пріѣхалъ. Вмѣсто благовоспитаннаго и благовыкормленнаго лондонскаго лакея, говорившаго только на своемъ отечественномъ языкѣ, Вилльямъ Доббинъ нанялъ для Джоза загорѣлаго и сухопараго Бельгійца, который съ одинаковымъ искуствомъ, говорилъ на всѣхъ европейскихъ діалектахъ, то-естъ; въ строгомъ смыслѣ, не говорилъ ни на одномъ, какъ большая часть полиглоттовъ, занимающихся ученой разработкой древнихъ и новѣйшихъ языковъ. Зато юркій Бельгіецъ умѣлъ отлично произносить титулъ милорда, и повторяя его безпрестанно, пріобрѣлъ въ скоромъ времени совершеннѣйшее благоволеніе Джоя. Времена теперь перемѣнились для Ост-Энда. Нѣтъ болѣе лордовъ между Британцами, пріѣзжающими туда, и немногіе изъ нихъ сохраняютъ степенно-величавую осанку, свойственную почтеннымъ членамъ англійской наслѣдственной аристократіи. Мѣсто ихъ заступили довольно грязные джентльмены въ разнообразныхъ костюмахъ, любители бильярда, водки, и страшные потребители сигаръ.
Но можно сказать и доказать, что каждый Англичанинъ въ арміи герцога Веллингтона расплачивался честно. Воспоминаніе объ этомъ сохранилось до сихъ поръ между всѣми магазинщиками, погребщиками и содержателями мелочныхъ лавокъ. Нашествіе такой арміи было, въ нѣкоторомъ смыслѣ, благословеніемъ для коммерческой страны, обязавшейся снабжать жизненными потребностями честныхъ воиновъ Веллингтона. Они пришли покровительствовать странѣ, не отличавшеися воинственнымъ духомъ. Другіе народы и другія племена сражались на ихъ почвѣ съ незапамятныхъ временъ. Когда писатель этой исторіи принялся, въ свою заграничную поѣздку, обозрѣвать орлинымъ взглядомъ поле ватерлооской битвы, мы спросили у кондуктора, имѣвшаго воинственную наружность, былъ ли онъ тогда на этомъ мѣстѣ. «Pas si bкte», отвѣчалъ кондукторъ скороговоркой, обнаруживая таяимъ образомъ чувство, въ которомъ не признается ни одинъ Французъ. Но, съ другой стороны, кучеръ дилижанса, получившій отъ насъ на водку двадцать-пять сантимовъ, былъ сынъ какого-то виконта наполеоновскихъ временъ,
Никогда эта страна не была въ такомъ цвѣтущемъ состояніи, какъ при началѣ лѣта 1815 года, когда ея спокойные города и зеленыя поля оживились красными мундирами разнообразныхъ полковъ, и когда блистательные экипажи Аигличанъ появились на всѣхъ пунктахъ широкаго и гладкаго шоссе. Весело было видѣть, какъ порхали по каналамъ красивыя шлюпки съ англійскими путешественниками мимо богатыхъ пастбищь, живописныхъ старыхъ деревень и мимо старыхъ замковъ, расположенныхъ между старыми деревьями. Миролюбивое расположеніе духа проявлялось повсюду, и нельзя было смотрѣть безъ трогательнаго умиленія, какъ честный англійскій солдатъ расплачивался за рюмку водки въ деревенскомъ трактирѣ. Мистеръ Глейгъ въ своихъ запискахъ, недавно изданныхъ, приводитъ фактъ еще болѣе трогательный: нѣкто Дональдъ, шотландскій воинъ, квартировавшій на фламандской фермѣ, качадъ колыбель младенца въ ту пору, какъ родители его; Жанъ и Жанета, отправлялись на сѣнокосъ. Сцены въ этомъ родѣ, объясняющія принципъ честной англійской войны, могутъ быть превосходными сюжетами для національныхъ живописцевъ, обнаруживающихъ съ нѣкотораго времени рѣшительную наклонность къ историческимъ картинамъ. Все, казалось, дышало счастьемъ и довольствомъ на этой благодатной почвѣ. Наполеонъ между-тѣмъ, скрывавшійся въ пограничныхъ крѣпостяхъ, готовился нахлынуть на эти золотыя поля, чтобъ оросить ихъ потоками человѣческой крови.
Всѣ и каждый питали безграничное чувство довѣренности къ главнокомандующему англійскимъ войскомъ. Герцогъ Веллингтонъ возбуждалъ въ своихъ воинахъ такой же энтузіазмъ, какой нѣкогда обнаруживали Фраицузы подъ командой своего вождя. Порядокъ вездѣ и во всемъ былъ превосходный, и никто не думалъ бояться за себя, надѣясь на всесильную защиту. Джозъ и его спутницы, несмотря на робость, свойственную ихъ полу, наслаждались совершеннѣйшимъ комфортомъ, какъ и всѣ англійскіе туристы. Знакомые намъ офицеры Трильйоннаго полка разъѣзжали беззаботно на красивыхъ ботикахъ и шлюпкахъ изъ Ост-Энде въ Брюгге и Гентъ, изъ Гента въ Брюссель. Джозъ на всѣхъ этихъ гуляньяхъ былъ неразлучнымъ спутникомъ прекрасныхъ леди, и ему особенно нравились эта фландрскія лодки, замѣчательныя въ самомъ дѣлѣ по своему роскошному убранству. Каждый могъ на нихъ ѣсть и пить, сколько душѣ угодно, и въ этомъ отношеніи нидерландскія шлюпки пріобрѣли такую славу, что оставили даже послѣ себя весьма наивную легенду. Одинъ англійскій туристъ, пріѣхавшій въ Бельгію только на недѣлю, до того полюбилъ путешествія и угощенія на публичныхъ шлюпкахъ, что началъ переѣзжать безпрестанно изъ Гента въ Брюгге и обратно до тѣхъ поръ, пока не были наконецъ изобрѣтены желѣзныя дороги, и тогда бѣднякъ, озадаченный этимъ изобрѣтеніемъ, утопился съ горя на послѣдней увеселительной поѣздкѣ въ Брюгге. мистеру Джозу не суждено было такимъ способомъ покончить свой животъ; но зато онъ наслаждался вдоволь, и мистриссъ Одаудъ была убѣждена, что для полнаго его блаженства недоставало только сестрицы ея, Глорвины. Сборщикъ податей и пошлинъ просиживалъ по цѣлымъ днямъ на палубѣ, пилъ безъ устали фламандское пиво, безпрестанно кричалъ на своего слугу, Исидора, и любезничалъ безъ умолку съ прелестными леди.
Геройству его справедливо изумлялся весь женскій полъ.
— Бонапартъ вздумалъ аттаковать
Мистриссъ Одаудъ объявила, что сестрица ея, Глорвина, не робкаго десятка, и въ глазахъ ея ни почемъ всѣ эти полчища Французовъ. Затѣмъ она выпила стаканъ пива съ такими сладкими ужимками, изъ которыхъ ясно значилось, что она чрезвычайно любила этотъ напитокъ.
Чего не дѣлаетъ привычка? Сталкиваясь безпрестанно съ своими непріятелями на полѣ битвы, то-есть, на паркетномъ полу въ Челтенгемѣ и Батѣ, индійскій нашъ герой былъ уже теперь далеко не такъ робокъ, какъ въ былыя времена, и краснорѣчіе изливалось изъ его устъ быстрѣйшимъ потокомъ, особенно, когда горячительные напитки вдохновляли его умъ. Трильйонгый полкъ полюбилъ душевно безцеремоннаго Джоя, и солдаты забавлялись вдоволь надъ его воинственною осанкой. Какъ нѣкогда козелъ путешествовалъ всегда съ однимъ полкомъ, такъ и теперь, по словамъ Джорджа, шуринъ его замѣнялъ мѣсто слона для Трильйоннаго полка.
Со времени появленія Амеліи въ Трильйонномъ полку, Джорджъ началъ стыдиться за нѣкоторыхъ членовъ своей обычной компаніи, которымъ онъ принужденъ былъ представить мистриссъ Осборнъ, и этотъ фальшивый стыдъ, усиливаясь постепенно, вдохнулъ въ него рѣшимость перейдти
