Суть не в том, что манихейское видение событий в наше время получило более широкое распространение. Суть дела в том, что оно стало эмпирически гораздо убедительнее. До тех пор, пока можно было с основанием говорить о конфликте богатства и бедности, о вражде невежества к просвещению, даже о ненависти одной расы к другой, монистическое мировоззрение могло оставаться непоколебленным, а конвергенция противоречивых стремлений и конечное примирение казались возможными. Но в наше время все реальные противопоставления становятся только предлогами для вражды. Эдипов комплекс овладевает целыми народами. А само наличие вражды, ее включенность в природу мира и человека на наших глазах все чаще обнаруживает свой онтологический, трагически неустранимый характер.
САНДРО ИЗ ЧЕГЕМА И ПАЛЕСТИНСКИЙ ВОПРОС
Эскалация насилия в наших отношениях с арабами в течение последних лет вызывает тревогу не только у многолетних приверженцев левых партий, для которых вопрос о мире сводится к вопросу о собственной власти. Есть основания для беспокойства и для тех, кого вопрос о власти не волнует. Всякий человек хочет быть в согласии со своей совестью, и вопли мировой прессы и телевидения, решения ООН и всяких добровольных организаций, которые винят нас в превышении необходимой меры защиты и требуют объективности, не могут нас не задевать. Всякому хочется быть объективно правым.
Идея объективной истины нависала над нами с самого детства. Начиная от выяснений, 'кто первый ударил?' в детском саду, до 'настоящей причины Мировой войны'. Сначала еще только Первой войны, а после шумных выступлений Виктора Суворова уже и Второй. Сюда входят и выматывающие душу выяснения 'роли евреев в Революции', и смехотворные счеты 'от кого больше было пользы Советской власти - от физиков или от лириков?' Отсюда недалеко уже и до вопроса 'у кого больше прав на землю в Палестине?'.
Вообще говоря, объективная истина это что-то вроде абсолютной системы координат. Физики уже примирились с тем, что в космосе ее не существует. Но людям на земле сетка координат, привязанная к земной поверхности, кажется еще достаточно объективной, чтобы определять их взаимное расположение. в пространстве. Сторонники Защитной стены между Израилем и Палестинской автономией так наивно и формулируют свое кредо: 'Мы - здесь, они - там!' Действительно расположение в пространстве кажется объективным. По крайней мере, пока картина остается неподвижной. Можно ли столь же однозначно определить и взаимоотношение явлений - т.е. событий во времени? Особенно, событий в человеческом мире?
Для этого необходимо иметь возможность рассматривать их не только в общем пространстве, но и на одной шкале в общем времени. Это условие, как правило, не соблюдается. Несмотря на всеобщее распространение часов и унификацию календарей время остается прибежищем субъективности.
Расстояние все люди оценивают приблизительно одинаково. А время... молодые и старые, спортсмены и философы, европейцы и азиаты ощущают время по-разному. И столь же по-разному влияет на их оценку актуальных событий их прошлое.
Скажем, тот факт, что большая часть земель занятых теперь еврейскими поселенцами была в свое время заброшена и куплена у арабских владельцев на законных основаниях, в какой-то степени укрепляет нашу уверенность в своей правоте, но никак не влияет на настроение арабского населения, которое либо ничего не знает о своем прошлом, либо сознательно игнорирует его.
Юридическая идея 'истины', которая выясняется в суде, основана на предположении, что объективная картина события, включающая необходимые причинные связи, существует независимо от того, что мы о нем думаем (значит хранится в памяти какой-то группы лиц и подтверждается документами) и может быть восстановлена в ходе тщательного расследования. Значит ли это, что примерно так же может быть прослежена и цепь событий, т.е. история народов? И можем ли мы полагаться на объективность этой группы и правильное прочтение аутентичных документов прошлого?
Народная память сильно расходится в своих оценках. В Париже на могиле Наполеона я с удивлением обнаружил, что Бородино, и даже Березина, названы там в числе памятных мест его воинской славы, хотя российская история числит эти сражения среди своих особо впечатляющих побед - 'Скажи-ка, дядя, ведь недаром ?..'
Невозможно ответить на прямой вопрос, что на самом деле правда.
Человеку, погруженному в еврейскую традицию или знатоку истории тот факт, что мы живем на земле древнего Израиля много говорит, но для тинэйджера, который знает о мировой культуре в лучшем случае по музыкальным клипам, все это уже расплывается в тумане. И две тысячи лет, разделяющие Моисея и Магомета, сливаются в одно неразличимое мифологическое 'начало времен'.
Даже у одного и того же современного историка оценка событий кардинально меняется на протяжении его жизни. Газета 'Гаарец' опубликовала сенсационное интервью с израильским профессором Бени Моррисом. 20 лет назад проф. Моррис прославился на весь мир своими 'разоблачениями' израильских 'зверств' во время Войны за независимость 1948 г., заклеймив их как 'военные преступления'. Теперь, после 'интифады Аль-Акса', он пришел к выводу, что тогдашнее жесткое поведение израильского руководства было не только полностью оправдано, но, даже более того, оно было еще недостаточно решительным, чтобы окончательно изгнать из Израиля арабское меньшинство, фактически не способное к мирному сосуществованию.
Способность палестинского населения к сосуществованию остается под вопросом, но способность профессионального историка к таким 'сальто-мортале' на основе одного и того же материала заставляет задуматься о самой возможности объективного подхода в остро конфликтной ситуации.
А что, если бы юридическая логика действительно доказала, что наше пребывание в Израиле незаконно (а какой, собственно, общий закон существует между нашим и арабским обществом?), мы хотели бы вернуться в Россию? И, размахивая книгой '200 лет вместе', требовали бы вернуть нам назад половину территории в 'черте оседлости'? Это приблизительно то, чего хотел добиться Арафат и его компания, размахивая резолюцией ООН 1947 г., которую арабские страны тогда дальновидно отказались выполнить. Прошло 58 лет... Спустя три поколения можно еще продолжать считаться беженцем?
Для разных групп населения России одна и та же цифра участия евреев в Революции свидетельствует о совершенно разных явлениях. Для одних - это индикатор былого отчаянно неравноправного положения евреев в Империи, для других - свидетельство необыкновенной активности избранного народа, а для третьих - часть Сионистского заговора для достижения мирового господства. Выбор людей, конечно, определяется не статистикой, а тем, какие образы и идеи кажутся им наиболее близкими при моделировании события.
Образ 'Империи', образ 'еврейства', 'идея равноправия' и 'идея заговора' - или 'мирового господства' - дают богатый набор сочетаний, позволяющий, как будто, различные частные точки зрения. Вскрыть 'объективную' картину - значит оценить относительный 'вес' этих факторов в историческом процессе. Однако, оказывается, что этот 'вес' даже в одной и той же культуре меняется на протяжении жизни нескольких поколений не меньше, чем он поменялся у проф. Б. Морриса на протяжении одной его жизни.
Так, в современном европейском сознании 'идея равноправия', конечно, вышла на первый план. 'Идея еврейства' остается пока допустимой, 'идея Империи' энергично осуждается, а 'идея Заговора' - тем более 'с целью достижения мирового господства' - даже не рассматривается всерьез.
Напротив, 200 лет назад на первом месте была как раз 'идея Империи', 'равноправие' всего лишь допускалось тут и там, но и идея мирового господства не отвергалась полностью. Впрочем, заговор с этой целью и тогда выглядел маловероятным, хотя 'идея еврейства' осуждалась единодушно. В течение этих столетий соотношение образов в сознании европейцев изменялось таким образом, что по избранной шкале
