доверие. Ей было лестно, но организм отзывался на кошачьи ласки слезами и кашлем.
Сейчас она с удовольствием время от времени отрывалась от работы – нужно же уделить внимание Божьей твари, к тому же на свежем воздухе она не боялась сильной аллергической реакции. Когда к Ирине подошли её приятельницы, кошка почему-то тут же прекратила свои притязания и, обиженно прохрипев, пошла прочь.
Ольга предложила пойти к источнику – она уже прихватила из умывальни два пластиковых ведёрка, и ей не терпелось облиться.
Сделано было немало, к тому же, с непривычки у городских довольно скоро разболелись и руки, и спины – и никто не возразил против небольшой прогулки.
По тропинке, почти пропавшей под снегом, паломницы шли не спеша не более десяти минут. Вокруг – ни домов, ни деревьев, ни машин, никого – пустыня, заснеженная пустыня и… источник!
Ирине опять вспомнилось лето – постоянно подъезжающие машины и автобусы с паломниками; люди, набирающие воду в канистры, стоящие в очередь, окунающиеся в озерцо – столпотворение!
Вода из трубы шла довольно сильной струёй и тут же уходила под лёд.
Ольга разделась донага и, оставляя сухой только голову, вылила на себя два ведёрка. Спокойно ожидая, когда они наполнятся снова, она настойчиво уговаривала подруг:
– Надо обязательно облиться. Вы зачем сюда приехали? Только работать, что ли? Нельзя упускать такую возможность!
Тамара, для которой Ольга – непреложный авторитет, уклончиво согласилась:
– Я обязательно обольюсь, но не сейчас. К такому я не готова. Зимой на улице ещё ни разу не обливалась.
Ирина вообще не отреагировала на призывы, попила из пригоршни и задумчиво проговорила:
– Совсем даже не холодная и солоноватая на вкус… Говорят, эта вода целительная… Мне здешняя монахиня рассказывала: «У одной женщины обнаружили опухоль и предложили операцию. Но знакомая посоветовала ей съездить в этот монастырь, мол, вода источника исцелила немало людей. Больная поехала, с верой поехала, трудилась, не жалея себя, окуналась в озерцо и пила воду не один раз в день. Пробыла она здесь недолго, а когда вернулась в город, врачи опухоли не нашли… По вере вашей да будет вам!» – не зря говорится.
– Честно говоря, в первый раз я приехала сюда по совету врача, человека православного, – призналась Ирина. – Болезней хватает. А головные боли просто замучили. Голову обливала и в озерцо окуналась – дело-то летом было. Вроде полегчало… Кстати, по церковному обряду окунаться и обливаться надо трижды, обязательно произнося: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа» и каждый раз при этом креститься.
Не очень-то прислушиваясь к Ирине, Ольга решительно вылила на себя ещё два ведёрка и быстро оделась.
– Очень приятное ощущение. Вода ласковая и сил прибавляет.
Ирина совсем не жаждала обливаться, но понимала, что желательно и через это пройти.
– Пожалуй, к вечеру и я решусь, – сказала она. – А пока пора возвращаться к послушанию.
Ступеньки в погреб от наледи были очищены, и теперь трудницы втроём разгребали дорожки. Но как только Ирина увидела матушку Варвару, идущую к церкви, она, закинув лопату на плечо, поспешила ей навстречу.
Ирине нравилась эта пожилая приветливая монахиня. Они познакомились летом и, похоже, прониклись взаимной симпатией. Ирину интересовала история монастыря и особенности монашеской жизни. Матушка Варвара с удовольствием рассказывала ей, что знала. А знала она немало. Очень привлекательна была её манера изложения – основательная и безыскусная, она вызывала абсолютное доверие. Слушая её, думалось: может быть, это и есть настоящая вера без лукавства, без многоумия.
Матушка Варвара Ирину узнала, она с улыбкой поздоровалась и стала расспрашивать: надолго ли и как здоровье?
Увидев, что Ирина разговаривает с монахиней, Ольга и Тамара поспешили к ним – им тоже хотелось пообщаться с монахиней.
Почувствовав интерес незнакомых паломниц к обители, инокиня стала с гордостью рассказывать об истории монастыря. Ирина была уже наслышана о ней, но ей захотелось еще раз послушать повествование инокини.
– Некогда монастырь был почитаем – сам Иоанн Грозный пожаловал ему грамоту. Иноземцы часто разоряли и разрушали обитель, но её восстанавливали всем миром. Раньше монастырь был мужским. Имел большое подсобное хозяйство. Работало много народу. Службы проходили каждый день. При советской власти иноков расстреляли, в церкви устроили клуб, в бывшие кельи усадили чиновников, земли отдали совхозу. С развалом совхоза всё пришло в полное запустение. Но в это время Церковь уже входила в силу и были приняты законы, по которым она возвращала свою собственность. Территорию бывшего монастыря передали одному из соборов северной столицы, но лишь как подворское хозяйство. И вот однажды по весне нескольких трудниц во славу Божью послали сюда сажать картошку. Посадили, вырастили, собрали урожай и уехали, а одна – будущая настоятельница обители – не смогла оставить эти намоленные веками руины. Ей очень захотелось, чтобы монастырь возродился. Так получилось, что и при советской власти она оставалась истинно верующей и, хоть вынуждена была много трудиться на заводе, жаждала найти тихую обитель… Надеясь, что с Божьей помощью монастырь возродить удастся, она решилась и с большим трудом получила благословение на устройство женской обители, но и только… Почти год она прожила здесь одна, присматривая за тем что ещё сохранилось от бывшего древнего монастыря, ожидая подмоги, но никто так и не приехал к ней в помощь… И стало ей уже невмоготу. И взяла она себе в ум уехать отсюда. Завтра же!
А ночью ей снится сон: пришла она на станцию, покинув монастырь, и видит – по обеим сторонам перрона стоят ангелы и печально глядят на неё, не одобряют её решения.
Утром она вышла из кельи помолиться. Творя молитву, крестилась на Божий храм. И вдруг почудилось ей, будто раздался гром небесный и предстали: пред ней святые в светлых одеждах и говорили ей такие слова: «У тебя же ТАМ венец небесный заработанный, а если ты уйдешь, всё потеряешь!»… И взмолилась она им в ответ: «Так помогите же мне! Что я могу одна? К тому же, я больной человек.» И тогда святые показали ей лица пятерых послушниц, которые вскоре приедут к ней.
Обнадёженная, она осталась; продолжать труды и молитвы. Через три дня рейсовым автобусом пять женщин ехали в монастырь. Уже близился конец маршрута, пассажиров, кроме них, не было, и они спросили водителя, не знает ли он, где им лучше выйти.
– Точно не знаю, – услышали они в ответ. – Я высажу вас возле моста.
И почти тут же все услышали далекий колокольный звон. Водитель остановил автобус. Женщины вышли и, радуясь, что успеют на литургию, поспешили навстречу звону по едва заметной тропинке. Завидев полуразрушенную церковь, побежали к ней, с трудом поднялись по сломанным прогнившим ступеням храма, но на его дверях увидели замок. Они оторопели.
В это время к ним подошла матушка и, поклонившись в пояс, спросила:
– Куда это вы так спешили? Низко поклонившись ей в ответ, они поведали о том, как Господь привёл их в это святое место.
И они остались здесь, не устрашились трудов и тяжести креста возрождения обители, приняли его как Промысел Божий, Его волю.
Трудно было, ох как трудно! Но и Божья помощь поспешала, чудесами проявлялась.
В одном из бывших монастырских зданий располагалась жилконтора, и начальство не хотело освобождать помещение. И вот однажды сотрудницы, сидящие на втором этаже, увидели как распахивается дверь и перед взором изумленных, напуганных людей появляется… котёл, и опускается прямо на стол. Люди в панике покинули помещение… И как они только с ума не сошли – они ведь не видели ангелов, что внесли котёл, указывая, что здесь – трапезная!.. Возвращаться в эту комнату никто из служащих не захотел!
А однажды кто-то из местных начал пахать монастырскую землю. Матушка вышла к нему, усовестить. Он же было пошёл трактором на неё. Но она, уверенная в заступничестве Богородицы, трижды осенила иконой трактор. И заглох мотор! И не могли его завести в течение трёх дней!
Трудно было, ох как трудно! Не всегда на столе бывали хлеб и сахар, чаще – серая манная каша без
