Кевин принялся строить планы на завтрашний день.
Появившись на следующее утро в бассейне гостиницы «Плаза», Кевин имел довольно забавный вид и не мог не привлечь внимания окружающих.
Он надел голубые отцовские трусы, стянув на поясе резинку. Они свисали до колен и напоминали широкую пышную юбочку. В таком наряде тощий и маленький Кевин выглядел трогательно и смешно, вызывая удивление и улыбки окружающих.
Но мальчик был лишен всяких комплексов, стеснений и считал свой вид абсолютно нормальным.
Он хотел было разогнаться и плюхнуться в воду, но потом подумал, что будет вежливо с его стороны спросить об этом у двух пожилых толстяков, сидящих в воде.
— Я вам не помешаю, если прыгну солдатиком?
— Да нет, — они с недоумением посмотрели на странного пловца.
Кевин сделал несколько шагов назад, разогнался и плюхнулся в бассейн, подняв кучу брызг, которые хлестнули по лицам стариков и отдыхавшей в кресле дамы, попав ей прямо в глаза.
Довольный Кевин барахтался в воде, кувыркался, нырял, наслаждаясь прозрачной голубой водой и радуясь, что не поехал во Флориду. Он обожал плавать, но родители редко водили его в бассейн, опасаясь, чтобы он чего-нибудь не натворил. А когда он ходил туда с отцом, тот не разрешал долго сидеть в воде, боясь переохлаждения. Ведь Кевин часто простуживался.
Зато сейчас над ним никто не стоял, и он мог делать все, что вздумается, и сколько пожелает.
Но вдруг Кевин увидел, как всплыли его… синие трусы. О, черт! Он даже не заметил, как потерял их. Вероятно, он плохо пристегнул резинку. Он быстро схватил трусы и, барахтаясь, старался надеть их под водой. Но нога никак не попадала в разрез. Кевин выбился из сил, пока прикрыл свой позор. Ему казалось, что все смотрят и смеются над ним.
Хотя на самом деле каждый был занят самим собой, и никто не обращал внимания на бултыхающегося ребенка, раскрасневшегося до корней волос.
В белом махровом халате, закинув ногу за ногу, Кевин лежал на кровати и выбирал, что смотреть по телевизору, щелкая пультом.
А возле него суетился официант, тщательно приготавливая изысканные блюда к обеду.
— Вот это отдых! — сказал сам себе Кевин и переключил телевизор на другую программу.
На экране появилась отвратительная физиономия седоволосого типа.
— Я знаю, что это ты. Я учуял тебя, когда ты выходила из лифта, — говорил старик размалеванной девице в песцовой шубке. — Ты была здесь вчера? Да?
— Нет, — лепетала девица. — Я ведь пела в «Голубой обезьяне».
— Нет, не пела. Ты занималась любовью с моим братом.
— Как ты можешь так говорить?
— Да ты со всеми… С Миллом, Сэлом, Чиксом, Клиффом. Я могу продолжать долго.
— Как ты можешь так говорить… Это неправда.
— Хорошо. Я верю тебе. Но мой автомат не верит.
Мерзкий тип взял в руки автомат.
— Джонни! — взмолилась девица.
На ее глазах выступили слезы и потек грим.
— Ты — единственный туз в моей колоде! Стань на колени и скажи, что любишь меня, — старик повелительно указал дулом автомата на пол.
Дрожащая девица послушно опустилась на колени. Видимо, она знала, что с таким сумасшедшим шутить не стоит.
— Да я с ума от тебя схожу, — выдавила она сквозь слезы.
— Хорошо, хорошо. Может, я и свихнулся, но я верю тебе. Я считаю до трех и даю тебе возможность уйти и убрать отсюда свои лживые глаза.
Старик нацелил автомат прямо на девицу.
— Раз, два, три…
Застывшая от страха девица не успела сдвинуться с места, как старый кретин выпустил в нее всю автоматную обойму.
От страха Кевин зажмурил глаза.
— С Рождеством, грязное животное! И счастливого Нового года! — тип разразился жутким хохотом.
Кевин прижался к спинке кровати. Такие фильмы приводили его в ужас. И что в таких гадостях находит дядя Фрэнк?
— Сэр, вам два шарика? — спросил официант, взбивавший коктейль.
— Да, пожалуйста.
Закончив необходимые приготовления, официант откланялся, получил чаевые и удалился.
— И когда я все это съем?
На столе дымились две тарелки куриного бульона, аппетитное индюшачье жаркое с жареным картофелем, несколько видов самых изысканных салатов. Шоколадный торт, фруктовый джем, коктейли, только что выжатый, свежий апельсиновый сок и большая корзинка с разнообразными конфетами. И еще крошечные вазочки с клубничным мороженым.
— Ну и ну…
Кевин принялся хлебать бульон. Потом быстро переключился на жаркое вприкуску с салатами, которые он пробовал по очереди. Он ведь знал, что такая возможность второй раз представится ему нескоро.
Когда очередь дошла до торта, желудок Кевина был наполнен, и он стал есть через силу, запивая то глотком сока, то коктейля, то закусывая ложечкой мороженого, приятно таявшего во рту.
Набив до отказа желудок, обессиленный Кевин рухнул на кровать.
Немного передохнув, он позвонил, чтобы принесли слабительное. Кевин опасался, что может произойти несварение желудка.
За развлечениями мальчик не заметил, как наступил вечер. Кевин подошел к окну. Было уже темно. Пестрой цепочкой блестели огни гигантского города. Вдруг ему стало скучно. Вечерами он не любил оставаться один. Днем он прекрасно обходился без кого бы там ни было, а вот длинные зимние вечера навевали тоску, заставляли чувствовать себя одиноким, покинутым, никому не нужным.
Вдруг в дверь постучали.
— Обслуживание.
У Кевина похолодело внутри. Он понял, что пришел управляющий. Он хочет видеть отца!
Но на это случай он тоже подготовился. Кевин быстренько шмыгнул в ванную, включил воду, поставил под душ двухметрового резинового боксера — подарок бабушки Пенелопе, которого он сегодня нашел в своем рюкзаке и надул буквально перед самым приходом назойливого управляющего.
К рукам боксера он подцепил веревочки, включил музыку на всю громкость и ритмично стал их дергать. Боксер стал прыгать, двигать руками. За полиэтиленовой занавеской это напоминало танцующего дядю Фрэнка. Тем более, Кевин поставил именно ту кассету, где дядя Фрэнк солировал в ванне в Чикаго.
Мистер Клерк, не дождавшись, когда же ему разрешат войти, приоткрыл дверь и приложил ухо. Услышав шум воды и музыку, он понял, что мистер Маккальстер принимает душ.
Тихонько, на цыпочках, он вошел в комнату, бесшумно прикрыв за собой дверь. Незаметно он прокрался к ванной комнате. Несколько секунд он стоял в замешательстве, не решаясь открыть. Он легонько постучал, но за грохотом душераздирающей музыки его не могли услышать. Он осторожно приоткрыл дверь и увидел до странности смешную картину. Здоровенный детина вытанцовывал под душем, дергаясь и размахивая руками. Причем его кулачища хрупкому мистеру Клерку показались отнюдь не безобидными.
— Убирайся отсюда, маленький извращенец, — прогремел вдруг голос дядя Фрэнка, который Кевин
