доверчив и глуп, как им казалось.
Вместо обещанного фотоаппарата с крыши пятиэтажного дома на них полетел… кирпич. Ворюги не успели опомниться, как он стукнул по башке и без того твердолобого Марвина. Взвыв от боли, тот зашатался, перед его глазами все поплыло, и он шлепнулся на асфальт.
— Прямое попадание! — прокомментировал Кевин свой успешный бросок.
Марвин приподнял голову. В глазах помутнело и все двоилось.
Гарри высунул палец.
— Сколько я тебе показываю пальцев, Марв?
Приятель смотрел на него отрешенным взглядом ударенного по башке человека. А Гарри все тыкал у него перед носом своим пальцем.
— Ну сколько, Марв, сколько? Скажи.
— Восемь, — выдавил тот и снова рухнул на землю.
Да, с малышом придется им теперь нелегко. Его трудно провести. Тем более, что настроен он решительно. И его шуточки довольно опасны. Но надо его как-то изловить и поквитаться.
Гарри поднял голову. Кевин держал в руке еще один кирпич.
— Ну хорошо, парень. Хочешь бросать камни, бросай.
Кевин недолго раздумывал. С крыши со свистом полетел второй кирпич.
Гарри успел увернуться, и кирпич угодил в лежащего на асфальте Марвина, который постепенно приходил в сознание. На сей раз кирпич расшиб ему ногу. Это заставило Марвина очнуться и заскулить еще протяжней и звонче.
— Слушай, если ты не придумаешь ничего более оригинального, ты проиграешь.
Но Кевин и не думал щадить негодяев. В своей грязной жизни они не заслуживали другого подарка на Рождество, как удар кирпичом по башке. Ему не было жаль корчившегося, завывающего от боли, извивающегося, как червь, Марвина. Он считал это вполне справедливой и даже несколько мягкой карой за все гнусные деяния, что они совершали. Но самая соль была еще впереди. А это, как говорится, только цветочки.
Кевин сбросил третий кирпич. Он хотел заткнуть рот омерзительному щербатому толстяку. Но, к сожалению, тот опять успел увернуться, выставив «под пули» и без того побитого Марвина.
— У-у-у!
Кирпич угодил ему в задницу своим острым ребром.
— Эй! У тебя когда-нибудь кирпичи кончатся? — взревел Гарри.
Он боялся очутиться на месте своего приятеля.
Прошла минутная пауза.
— Поднимайся, Марвин. У него закончились кирпичи.
Он дергал неподвижного друга, который потерял даже дар речи и мог только мычать.
Марвин открыл глаза. Сначала они смотрели стеклянно, ничего не выражающим взглядом. Гарри хлопал его по щекам, стараясь привести в чувство. Но тут бесцветные глаза Марвина заблестели, он нервно захлопал ресницами и громко замычал.
— Ы-ы-ы! — тыкал он куда-то пальцем.
— Что? Что?
Гарри поднял голову и увидел, что прямо на него летит кирпич. Он резко отшатнулся в сторону. И кирпич в четвертый раз сбил Марвина с ног.
Тот был даже не в состоянии выть. Только тихо стонал, уткнувшись носом в заледеневшую землю.
— Это уже слишком! Никому не позволено в меня кирпичами швыряться, — заорал в бешенстве Гарри.
Это ж надо, еще немного, и он бы хлопнул его прямо по голове. Он мог его убить! Гарри был в ярости и не знал, что предпринять, чтобы усмирить бессовестного маленького недоноска.
А Кевин не думал терять времени даром. Трюка с кирпичом было уже достаточно. Пятый кирпич наверняка опять бы угодил в Марвина и прибил бы его — это уж точно. Но это было бы чересчур просто для такого мерзавца. Он поквитается с ним по-другому. Кевин для этого подготовил более оригинальные и эффективные способы.
Кевин слез с крыши, по лестнице черного хода спустился в квартиру дяди Боба. Там негодяев ждали новые испытания.
— Гарри… Гарри… — пищал, извиваясь на земле, Марвин.
Но друга рядом не было. Увидев, что Кевин исчез, он пошел искать мальчишку, чтобы рассчитаться за кирпичи и все остальные «безобидные» шутки, который тот ловко устраивал.
Оглянувшись по сторонам, хотя головой не мог двигать как следует, Марвин попытался подняться. Голова кружилась. Земля, казалось, уходила из-под ног. Такое с ним случалось, когда он выпивал пол-литра виски.
Шатаясь, он двинулся к крыльцу. От малейшего дуновения ветерка его заносило в сторону, ноги расползались на скользких ступеньках, как у недоразвитого лягушонка. С трудом он поднялся на крыльцо несколько раз шлепнувшись и поразбивав колени.
Он вошел на лестничную площадку, дернул ручку двери, но она на удивление легко подалась, и в руке у него оказался шнур.
— Хм, что это?
Марвин дернул сильнее. Шнур легко поддавался его нажиму. Он тянул его долго, но вдруг шнур застрял. Марвин нажал сильнее. Ничего не получалось. Он уперся ногой в дверь, стал дергать изо всех сил, но все безрезультатно.
— Черт побери, что это такое? — возмущался он и все больше входил в азарт — его разбирало любопытство.
Он напряг все силы, даже вспотел, но веревку будто застопорило. Тогда Марвин перешагнул ее одной ногой, став задом к двери, и потянул. Потом еще раз, еще…
Вдруг что-то больно ущипнуло и острыми лезвиями вонзилось в задницу.
— А-а-а-о-о-о! — взвыл Марвин.
Даже искры посыпались из его глаз.
Это был скоросшиватель, тщательно прикрепленный Кевином с другой стороны двери, как раз на уровне замочной скважины, и предназначавшийся для встречи дорогих гостей.
Со скобой в заднице Марвин нервно крутился на месте, не зная, как выпутаться. Нечаянно он опять дернул за веревку, и в его тело вонзилось еще несколько острых скобок, причем одна из них попала в самое уязвимое место, что находилось ниже живота.
Марвин истошно заревел. Испытание было отнюдь нелегким.
— Разорву на мелкие кусочки!
С дюжиной проклятий и угроз Гарри ходил вокруг дома, пытаясь разыскать Кевина, который в это время готовил им новые испытания на прочность их шкуры в квартире дяди Боба.
— Убью, закопаю, придушу, как паршивую козявку, — Гарри был явно не в духе. Он ходил по внутреннему дворику и пытался найти черный ход. Было темно, и это его бесило еще больше.
Он увидел пожарную лестницу. Но она была прикреплена слишком высоко. Он подпрыгнул несколько раз, но его рост — метр пятьдесят пять — не позволял достать даже нижнюю перекладину лестницы. Собравшись с духом, он разогнался и наконец ухватился за нижнюю перекладину, повиснув в воздухе, как сосиска. Но она оказалась такой скользкой благодаря стараниям Кевина, что он не удержался и полетел вниз, ударившись задом об один из острых заледеневших камней, валявшихся во дворе.
— О-о!
Он растянулся на земле, и тут капля мазута, висевшая, как сосулька, крупной тяжелой горошиной упала прямо ему на лоб.
— У, сволочь! — со злостью он смахнул ее с себя.
Конечно, это была тоже одна из ловких проделок Кевина, перемазавшего последние перекладины
