«Что я семь-то раз, семь раз выкупала, Что и семь-то я, семь тысяч потеряла, Что осьмой-то, осьмой-то тысячи не достало». VIII Сад ли мой, садочек, Сад зеленый виноград! Отчего садик поблек? — В саду Ванюшка гулял, Красных девок забавлял, Во победушку попал, Во победу, во нужду: В крепку каменну тюрьму. Под окном Ваня сидел, С конем речь говорил: «Ах ты, конь мой вороной, Конь, добра лошадь моя! Ты не выведешь меня Из победы, из нужды, Из крепкой каменной тюрьмы». Как солнце на восход, — Ведут Ваню на допрос. Поперед палач с плетьми, Позаде жена с детьми Уливается слезами. «Ах ты, женушка моя! Жена, барыня моя! Чем дарила палача?» — Со белой шеи платком, Со правой руки кольцом. — Красно солнце на закат, Ведут Ванюшку назад. Сопоставляя эти песни рядом, мы видим в них разительное сходство в основных мыслях: одна служит основанием другой. Если источник этих песен лежит в думах заключенников русских тюрем (где они, по всему вероятию, и придуманы), то, тем не менее песни эти любимые и у сибирских арестантов. Одна песня (№ IV) даже до такой степени освоилась в Сибири, что ее там признают все за свою, называют сибирскою национальною и знают ее и поют все, начиная с тюремных казарм и крестьянских изб и кончая богатыми кабинетами и гостиными богатых купцов и золото- промышленников. Эта — одна из самых известных и распространенных песен в Сибири, несмотря на то, что коренной сибиряк вообще петь не охотник, мало знает песен и почти ни одной своей не придумал. Сибирскою можно назвать упомянутую песню разве потому только, что сибиряки несколько изменили напев, отличающийся от русского боль- шею тоскливостью (к тому же он и растянутее). Творчество в Сибири, по-видимому, не шло дальше того, что завещано Россиею, и остановилось, удовлетворенное старыми русски- ми образцами. Взамен того, в Сибири заметно явление противоположного свойства: там из готового материала составляются новые песни, в которых начало взято из одной, конец приставлен из другой. Эта перетасовка и перекройка стихов — дело обычное у арестантов, примеры мы укажем ниже. Вот, между прочим, один, отвечающий сразу трем песням, помещенным нами под №№ III, IV и V. В России III песне отвечает следующая, очень распространенная:
Ты воспой, воспой, млад жавороночек, Сидючи весной на проталинке. Сидит молодец в темной темнице, Во темной темнице-заключеньице; Пишет он граматку к отцу, к матери, К отцу, к матери, к молодой жене: «Ох ты, матушка, родной батюшка! Выкупи, выручи доброго молодца, Доброго молодца из темной темницы». Как отец-то и мать отказалися, Все сродники отступаются [34]. Ты воспой, воспой, мил жавороночек, Сидючи весной на проталинке. Сидит молодец в темной темнице, Во темной темнице, в заключеньице; Пишет граматку к красной девице, К красной девице, прежней полюбовнице: «Выкупи, выручи доброго молодца, Ах ты душенька — красная девица, Ты, прежняя моя полюбовница!» Красная девица горько всплакнула, Горько всплакнула, слова молвила: «Ох вы нянюшки, мои мамушки! Вы берите скорей золоты ключи, Отпирайте вы кованы ларцы, Вы берите казны сколько надобно, Выкупайте доброго молодца, Доброго молодца из темной темницы, Из темной темницы-заключеньица». Песня под № VIII составлена из двух, из которых одна поется в России так:
Уж ты, веснушка наша весна! Ты не к радости, весна, пришла, Не к радости, весна, не в честе, Во великой большой сухоте. Уж ты, сад ли мой, садик, Сад — зеленый виноград! Отчего ты, садик, весь посох? В саду Ванюшка — Ваня гулял,
