— Ну, как, вырос он? — с любовью и гордостью в который уже раз спрашивала тётушка Хаджия. — Смотри, сынок, какой он большой и хорошенький, ягодка моя!
Рустам жадно ласкал сынишку. На душе у него было тепло и светло.
— И глазки у него точно такие же, как у тебя! — продолжала тётушка Хаджия, не зная, чем ещё обрадовать сына, как ещё сделать ему приятное.
И тут надувной шарик выскользнул из руки Адхамджона. Мальчик дотянулся за ним, соскальзывая с колен отца, а потом неожиданно встал на подгибающиеся ножки и сделал несколько неуверенных шагов вслед за улетающей игрушкой.
— Вы только гляньте, внучек пошёл! — в радостном изумлении всплеснула руками тётушка Хаджия.
— Жизнь берёт своё! Поднимаемся на ноги! — ликующе воскликнул и Рустам, и в восклицании этом нетрудно было уловить безбрежную радость собственного возвращения в жизнь, большую и маняще прекрасную, каким был для сынишки этот радостно переливающийся шарик, плавно подпрыгивающий на ковре.
Добрая весть крылата. Несмотря на то, что Рустам приехал поздно вечером, дом уже спозаранку наполнился людьми. Поздравить земляка со счастливым исцелением пришли соседи, друзья и знакомые. Тётушка Санобар в комнатах и на террасе не успевала стелить для прибывающих гостей всё новые курпачи и одеяла. А тётушка Хаджия не отходила от самовара.
И на следующий день в доме было людно и шумно. Пришли даже старики из дальней садоводческой бригады. А Ахмаджан-ака и Халмурадов смогли навестить Рустама только поздно вечером.
Света — Каромат всё-таки отослала её в кишлак, твёрдо заявив, что и Касымджан за нею не хуже любой медсестры присмотрит — принесла шурпу. Поставив на хан-тахту, быстро глянула на Фазыла и едва приметным движением головы показала на дверь. Фазыл попытался было встать, но охнул и снова сел. За последние дни он очень много ходил, и протезом сильно натёрло ногу. Света сразу всё поняла и, шепнув Фазылу, чтобы он не двигался, вышла во двор. Навстречу ей шли Эрбута и Сабир — джан.
— Не заставляйте, пожалуйста, Фазыла работать, — попросила Света, — у него очень разболелась нога.
— Да разве мы заставляем? Только ведь его не удержишь.
В комнате между тем назревал серьёзный разговор.
— Значит, так, братишка Рустам, — сказал, задумчиво домешивая ложкой в касе, Ахмаджан-ака, — вернулся ты к нам в полном, как говорится, здравии и боевом настроении. Теперь мы вправе от тебя и помощи попросить.
— Какой помощи? С удовольствием, если это в моих силах.
— В твоих в твоих, — заверил председатель. — На друга своего, Фазыла Юнусова, повлиять нужно.
— В чём же это я провинился? — воскликнул в недоумении Фазыл.
— … А то иду я как-то по полю, — сделав вид, что не расслышал вопроса, продолжал Ахмаджан-ака — друг твой, как всегда, на своём «чёрном льве». Делаю знак: заглуши, дескать, мотор и иди сюда. Подходит. «Из какого же ты, — говорю я ему, — роду-племени! Стоит только нормальному парню о женитьбе намекнуть, он минуты дома не усидит. А у тебя и невеста рядом, а о свадьбе, по всему видать, ты и не помышляешь. Может быть, материальные затруднения испытываешь? Так приходи в правление, мы тебе приличный аванс выдадим. Только свадьбу больше не вздумай откладывать!» А этот умник говорит мне в ответ… Признаться, ответ мне понравился… Да, очень понравился мне ответ! Одним словом, умный парень, вот что я должен вам сказать.
— Об этом весь колхоз знает, — рассмеялся Рустам. — Только, что вам Фазыл всё-таки сказал?
— А свадьбу, говорит, я сыграю только после благополучного возвращения Рустамджана. Ладно, думаю, пусть дождётся своего лучшего друга, а уж тогда он у нас не выкрутится. Теперь ты, всем нам на радость вернулся здоровым. И колхозники от этой напасти небесной, будь она проклята, оправились. Не грех бы сейчас и свадьбу закатить. Да не одну, если потребуется. Были бы желающие.
— Ахмаджан прав, — поддержал председателя Джамалитдин-ака. — Нечего раздумывать. Пока расчётливый решается, рискующий — в выигрыше. А тут и риска никакого. Или есть? — повернувшись к Фазылу, с едва приметной лукавинкой улыбнулся бригадир.
— Вам бы всё шуточки. А свадьба же сама по себе не играется. Наверное, чего-нибудь не хватает, раз Фазыл никак решиться по может, — рассудительно заметил Тешабай-ата.
— Мы знаем, чего для свадьбы не хватает! — заговорщически подмигнул гостям и громко рассмеялся председатель.
— Всё можно подготовить за один день, — заверил собравшихся Сабир, который слушал весь разговор, стоя в дверях. — Завтра же можно и начинать.
— Кстати, молодые уже и в ЗАГСе побывали, — будто угадывая мысли председателя, сказал Халмурадов. Сабир дело говорит. Нечего тянуть. И вот что, свадьбу будем играть по-новому: и мужчины и женщины вместе. Всё-таки учитывать надо: невеста — не узбечка, хоть и совсем она нам своею стала. Да и пора от старых обычаев и традиций постепенно избавляться. Сама жизнь этого требует. Новая жизнь…
— Правильно! — сразу поддержал парторга Рустам, — Давно пора.
Фазыл в разговоре участия не принимал, вынесенному без него решению не противился. Впрочем, организаторы свадьбы и не думали спрашивать его согласия. Сколько ещё обсуждать давно решённое? После того, как шурпа была съедена и убрали посуду, Ахмаджан-ака позвал парней, в течение всего вечера помогавших во дворе. Тут же распределил между ними обязанности на завтра: кому привести в порядок двор, кому сколотить из досок столы и скамейки, кому выкопать в земле очаги, собрать по дворам посуду. Мухаббат вместе с девушками должна была прибрать и украсить дом и двор.
Парню, который стал заведовать магазином после Мирабида, поручили взять на время машину Сабирджана, съездить на ней в город и купить там свежих фруктов, хорошего вина и лимонаду.
А уж забота о рисе, мясе, муке и прочих необходимых для свадьбы вещах ложилась на самого Фазыла. Забота не особенно хлопотная, потому что ещё в марте Фазыя получил на трудодни пшеницу и шалу, и тогда же отложил всё зерно на свадьбу.
Председатель колхоза обратился к Хаитбаю-ата:
— Вы с Тешабаем-ата отвезёте на мельницу пшеницу, а на рисорушку — шалу.
Только после этого гости начали расходиться но домам.
— А Петра Максимовича и Евдокию Васильевну не забыли на свадьбу пригласить? — спохватился уже на пороге Халмурадов.
— Эрбута часа два назад отправил телеграмму. Только неожиданно как-то всё получилось. Не знаю, успеют ли? — неуверенно произнёс Рустам.
— М-да! — сокрушённо махнул рукой Ахмаджан-ака.
— Вот до чего нерешительность доводит… Ну, ничего, будем надеяться, что успеют.
С раннего утра и до самого вечера во дворе у Фазыла было шумно и хлопотно, Недаром говорят, что у людей золотые руки. За короткое время двор неузнаваемо преобразился, принял нарядный, по-настоящему праздничный вид. Его тщательно выровняли и обильно полили. Из длинных досок были сколочены аккуратные столы и скамейки. У выходящих на улицу ворот сидели и беседовали в ожидании гостей старики.
Хаитбай-ата и Тешабай-ата успели съездить на мельницу и рисорушку. Муку они передали женщинам на лепёшки, а рис вручили ошпазам — мастерам по приготовлению плова. Между тем Абдурасул-ака с добровольными помощниками успели зарезать приведённого из стада бычка и уже заканчивали его свежевать. А Сабир с Эрбутой, не теряя времени, сели на лошадей и поехали по кишлаку созывать людей на свадьбу.
Рустам тоже сидел среди стариков, хотя ему хотелось бы сейчас самому бегать и хлопотать на свадьбе друга. Но делать этого пока нельзя. Он ещё не может передвигаться свободно, уверенно. Долгая слепота оставила свой след. Тело, руки и ноги, несмотря на то, что он видит сейчас, ещё не освободились от скованности, печально привычного напряжения. Даже с палкой Рустам не решался пока расставаться.
Мухаббат приготовила к встрече невесты специальную комнату и показала её свекрови. Тётушка
