Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1

Взобрались мы по арабесочной ленте,
Спуститься тебе помогла моя длань.
Вот купол разрушенного марабута
Ходившего в Мекку святого хаджи,
Вот синие камни стоят, как рекруты,
В чалмах, и ирисов зеленых ножи.
И миром повеяло Шехерезады,
Гафиза, казалось, запел соловей,
Гарун­аль­Рашид для вечерней прохлады
Поднялся из гроба и Пятый Гирей.
Не меньше, не больше свершалось насилья,
Когда управлял правоверными хан,
Но больше фантазии было и стиля,
И мир не совсем еще был бездыхан.
Мы сели на паперть забытой мечети
Меж маков кровавых и вьющихся роз,
И душ упоенных Минеи мы Четьи
Друг другу читали до радостных слез.
С протянутого в синеву минарета
Нам жалобно вторил подчас муэдзин,
И в колокол где­то ему для ответа
Звонил с колокольни своей армянин.
Темнело, когда мы опять на дороги
Белевший во мраке спустились экран...
Но вдруг подогнулись от ужаса ноги:
Свирепый пред нами стоял великан.
Увенчан шелом его мерзким драконом,
В корявых руках он держал по мечу,
И весь он по адским был создан законам,
И в черную весь наряжен епанчу.
Смеясь, я сказал: Не боюсь я бабая,
Теперь закалился в страданьях пигмей.
То дуб вековой, по преданью, Мамая,
То Флоры зеленой нетленный камей.
Повалятся наши кресты и халупы,
Сгниют в подземельях обманчивых книг
Навек позабытые варваром трупы,
А он, что из чрева того же возник,
Быть может, стоять еще будет на страже
Забытых, разбитых арабских камней,
И, может быть, песни Гафиза расскажет
Влюбленный с шелома его соловей.
Мы Эроса радостного пилигримы,
Погибшей паломники мы красоты,
В бесстильное время на землю пришли мы,
Но Вечности мы собираем цветы! 

КОБЗАРИ

Умирают слепые у нас трубадуры
          На несчастной, кровавой Украйне,
Не услышать из рокота скорбной бандуры
          Нам священные прадедов тайны.

Не расспрашивай, детка, зачем на Украйне
          Православной теперь преисподня
И бесчинствуют всюду безбожные Каины, –
          Это воля, должно быть, Господня.

Расскажу тебе лучше, как померли двое,
          Двое нищих в степи кобзарей.
Величавее участь навряд ли и в Трое
          Была роком сраженных царей.

Это в лютую зиму двадцатого рока
          Приключилось в голодной степи.
Два седые и дряхлые ползли пророка,
          Беспризорны и оба слепы.

Бесполозен, уныло­волнист и безбрежен
          Был покров на земной плащанице.
Разгромленный за холмами спрятался Нежин,
          И зловещие черные птицы,

Воронье всё да галочье, каркали жутко
          На свистящих ивовых метелках,
Да метелицы их покрывали для шутки
          Покрывалом в ледяных иголках.

Далеко до Ильи, до святого Миколы,
          Как до гроба Господнего пальмы,
Запорошены тропы, сады, частоколы,
          Замирают заветные псальмы.

И лампаду рассеянной братьи Христовой
          Обнищалый убрал монастырь,