Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 2

Бежал я словно очумелый,
Полуживой, смертельно-белый,
Но вдруг с размаха головой
Сошелся с черною стеной.
Расшибся, подкосились ноги;
Так топот огненных коней с дороги,
И рев надвинувшейся бури,
И крик рассвирепевших фурий
Меня пугал.
Вот я пополз на гнущихся коленях
И скоро очутился на ступенях
Гранатами разбитой паперти…
Поднялся выше, дверь незаперта…
Еще мгновение – я в храме,
Заполненном убитыми телами;
И фурии в Господний Дом
Глядят со злобой, но перед крестом,
Изваянным на мраморном портале,
Они бессильны: он их гонит дале:
Во храме Божьем смертный грех
Свершает только жалкий человек.

V

Лишь кое-где мигавшие лампады,
Как светлячки, священные громады
Колонн разбитых, арок павших
И куполов, во тьме зиявших,
Чуть-чуть во мраке озаряли;
Иконы, статуи святых лежали
В чудовищном, зловещем
Смятеньи: Храм Господний обесчещен.
Повсюду между кирпичами
Тела убитые пластами
Лежали; и не фимиамы
Кадильниц синими струями
Неслися к сводам, а зловонье
Гниющих тел; на рухнувшем амвоне
Ничком с пробитой головой
Лежал архиерей седой.
И, весь дрожа, к исповедальне
Я дотащился, в угол дальний,
Где думал спрятаться, но вдруг
На алтаре сверкавший круг
Я увидал, как будто от иконы
В блестящей ризе, светом озаренной.
И этот свет таинственный
Просветом был единственным
В ужасном царстве разрушенья.
Расправив слабые колени,
Я ощупью пополз туда,
Где, словно путеводная звезда,
Сияла чудотворная икона.
Не знаю, долго ли я полз без стона,
Но вот я у подножья алтаря,
Где много трупов, на нее вперя
Померкший взор, в агонии застыли;
И грозди тел ступени все покрыли
У алтаря, где Мать Нерукотворная
Стояла скорбная и черная
В тяжелой ризе с жемчугами,
Держа тончайшими руками,
Благословляющего мир перстами,
Младенца с карими очами.
Вокруг голодные шрапнели
Сожгли киоты и купели,
Но Матерь Божья, к высохшим грудям
Прижавши чистого Младенца
На вышитом широком полотенце,
Взирает грустно на погибший храм.
Пред древним образом колени
Я преклонил и с исступленьем,
Перекрестившись, стал молиться,
Стал плакать и бессильно биться
По мраморным плитам челом.
Тогда на фоне золотом
Поблекший образ озарился
Во тьме и вдруг зашевелился…

VI

Ожили тьмою скрашенные линии