– А подруга? Его дочь?
– Улька возненавидела меня, когда узнала про наши отношения. Это произошло случайно. Она просто не вовремя вернулась домой. Стала закатывать истерики, сбежала из дома, и Косте пришлось искать ее полночи. Потом она замкнулась в себе и перестала с нами разговаривать.
– А что с ее матерью? Константин был женат?
– Да. Но жена находится в специальном санатории за границей. У нее расстройство психики.
– С ума сойти. Такое ощущение, что мир предельно жесток. Ко всем нам.
– Мир бывает разным, Лала. И он дает нам уроки. И смотрит, как мы карабкаемся. Сдаем экзамены, получаем призы. Не сдаем – новый урок.
– Знаешь, я не думаю, что Бог есть. Если бы он был, разве допустил бы все это?
– Может, это не Бог, а дьявол устраивает.
– А Бог не может ему помешать? Тогда на что он сдался?
– Я тебе говорю: уроки. Жестокие уроки. Не нам судить о замыслах высших сил.
– Не знаю. Я вот думала про Заратуштру и его заветы: благие деяния, благие слова и благие мысли. И что? Как это воплотить, когда вокруг столько зла и боли?
– Через терпение, сострадание, упорство. Через срывы и ошибки. Через не могу и не хочу. Я так пытаюсь.
– Слушай, Марта, у тебя с мужиками поэтому не складывается?
– Может, и поэтому. Меня как-то не тянет к психологам. Не хочу, чтобы кто-то копался в моей бедной голове. Помнишь, я тебе про Яшеньку рассказывала?
– Которому ты колпачок на лысинку надевала?
– Ага. Так вот я раньше думала, что мне нужен какой-то совершенно безобидный типчик, этакий одуванчик, смахивающий с меня пылинки. Но потом поняла: мне в сексе нужно насилие. Только тогда я смогу получить удовольствие. Это из-за Вована. Но я не хочу повторять тот путь. Он не несет счастья, а только корежит душу. Поэтому я одна. Наверное, только с Костей мне было хорошо. Но он не вернется.
– А секс?
– Что секс? Он не так уж и нужен. Возможных партнеров кругом пруд пруди – не проблема.
– А любовь?
– Когда я почувствую, что все в «Мусейоне» безупречно отлажено, найду подходящего самца и рожу ребенка. И буду его любить. Думаю, нескольких месяцев мне хватит, чтобы разобраться с делами. Так что скоро я займусь этим вопросом.
Настойчивый и тревожный звонок городского телефона прервал их беседу. Лала подошла к телефону.
– Что? В больнице? Какой?
– Боткинской? Кардиология? Еду!
– Лала, что случилось? – встревожилась Марта.
– Отец в больнице. Инфаркт. И, похоже, еще и нога сломана.
– Я на машине. Собирайся, отвезу. Тут рядом.
– Спасибо. Я сейчас.
В зале ожидания аэропорта собралась вся семья: мать, отец, Фатима, Бехназ. Они сразу облепили Фархада, и тот наконец понял, что дома, а значит, все будет хорошо. Мужчины пошли забирать багаж, и отец деликатно спросил:
– Какие-то проблемы, сын?
– Да, отец. Нужен твой совет.
– Хорошо. Поговорим вечером. Не торопясь.
Они дружно погрузились в отцову «тойоту». Девчонки устроились сзади, по бокам от брата и по- кошачьи прильнули, мурлыча.
– Расскажи, – просила Бехназ, – как там одеваются женщины?
– А правда, что там мужчины и женщины могут свободно ходить по улицам за руку? И целоваться у всех на виду? – интересовалась Фатима. – И дети у них учатся в одной школе, а не раздельно?
– Уймитесь, непоседы! – угомонял их отец, посмеиваясь. – Фархад устал с дороги.
– Я давно не говорил на родном языке, отец, я так рад этой возможности!
– Ты привез нам подарки? – наперебой спрашивали сестры.
– А как же. Конечно.
– Мы тебе тоже приготовили, ты не думай.
– Ласточки мои, как я по вам соскучился! Лучше расскажите мне, как поживают мои голуби! Вы их еще не съели?
– Что ты! Твои голуби по-прежнему лучшие во всем Тегеране! Приедешь – увидишь.
Дома девочки сразу же побежали готовить еду и чай, а Фархад направился в хамам. После душа он почувствовал себя гораздо лучше, словно с него сошла не только уличная пыль, но и какая-то другая, более глубоко въевшаяся грязь. Усевшись за софре, семья наслаждалась воссоединением.
– Спасибо, мама. Было очень вкусно, – поблагодарил Фархад.
Потом настало время подарков. Девочки уже давно нетерпеливо поглядывали на старшего брата. А он без спешки доставал запакованные в разноцветную бумагу свертки и отдавал каждому по очереди его подарок. Сестрам вручил расписанные жар-птицами и цветами русские платки и янтарные бусы. Матери Фархад преподнес набор посуды из гжели, а отцу – золотые командирские часы с изображением двуглавого орла.
Когда они с отцом остались одни, отец спросил:
– О чем ты хотел поговорить, Фархад?
– Я влюбился, отец, и хочу жениться. Но я запутался.
И Фархад рассказал отцу о том, что произошло.
– Теперь, сын, ты понимаешь, почему у нас такие законы? Алкоголь, наркотики, сексуальная разнузданность до добра не доводят. Они несут зло. И если у нас религия и закон едины, то у христиан это далеко не одно и то же. А там, где нет единства в мыслях и поступках, – нет веры, а значит, и порядка. Это первозданный разгул и хаос, рождающий лишь греховные мысли и побуждающий к греховным поступкам. Посмотри на окружающих тебя женщин и сравни их со своими сестрами. Разве те женщины так же чисты? Разве смогут любить своего мужа как должно? И какой муж ответит им тем же, зная, что таится в их прошлом?
– Ты прав, отец. Но я не знаю, что теперь делать.
– Женись здесь. Мы подыщем тебе невесту. Пора становиться настоящим мусульманином. Хотя ты являешься им от рождения, этого недостаточно. Надо чувствовать дух ислама, его красоту и справедливость.
– А как же Светлана и Евлалия?
– У этих женщин искорежена душа. Их не исправить. Оставь их. Это не грех. Они сами опорочили себя. Если тебе это нужно, дай Светлане денег. Пусть делает аборт, по их законам это не возбраняется, или рожает ребенка. Если родит, мы поможем. Помнишь, что говорится в Коране? Мы просим Аллаха вести нас истинным путем, а не путем заблудших, и в этом спасение каждого мусульманина. Ты, по своему высокомерию, стал неверующим, и Аллах наказал тебя, чтобы ты осознал ошибки и вернулся на истинный путь. Ты мужчина, Фархад, и должен поступать, как мужчина. Сними завесу с глаз, посмотри на то, что происходит в реальности.
– Отец, я люблю Евлалию. Она моя женщина. Я ощущаю это каким-то глубинным знанием.
– Не обманывай себя. Это похоть, сексуальное влечение и не более. Семья строится на других краеугольных камнях. Тебе действительно надо жениться. Но здесь. На мусульманке.
– Я могу предложить ей принять нашу веру.
– Принять веру номинально – еще не значит принять ее в душу, сделать ее частью своей жизни. А это опять обман, ложь и предательство. Она не поймет достоинство и суть нашей веры. И, похоже, твои женщины не могут найти для себя путь спасения, ни один из множества. Они и христианство не
