голосовали не за самого Питера, а за его дочь. И она, безусловно, побеждала.
Мы хотели на время поехать в Калифорнию и вернуться в штаб уже после похорон. В нашем контракте, конечно, был пункт насчет «постоянного доступа к кандидату», но одно дело заниматься честной журналистикой, и совсем другое — превращаться в кладбищенских стервятников. Пусть церемонию снимают местные телекомпании. А мы пока побываем дома, перестираем вещи, Баффи займется оборудованием, Рик познакомится с родителями. Сначала политический съезд, потом наша мама в своей родной стихии — получится просто отличный ускоренный курс по работе в команде. Шон иногда превращается в настоящий природный катаклизм, но только иногда. А мать — это всегда землетрясение с магнитудой семь с половиной по шкале Рихтера.
План зарубил на корню не кто иной, как сам сенатор: отвел меня в сторонку на следующий день после съезда и сказал, что наше участие в церемонии (и не только участие, а освещение этой самой церемонии) будет очень много для всех значить. Ребекке нравились наши репортажи о предвыборной кампании. К тому же Райман теперь был официальным кандидатом от партии республиканцев, так что на похороны наверняка попытаются прорваться журналисты. А нам он мог доверять.
Что было делать? Общественные прачечные есть в каждом городе, а Баффи может заказать все необходимое и в Интернете. С Риком, конечно, получалась заминка (он все еще перетаскивал вещи из гостиницы, в которой базировался предвыборный штаб Уогман). С другой стороны, особых проблем не должно было возникнуть. Наш новый коллега ни разу не пожаловался, хотя ему пришлось в буквальном смысле отправиться с корабля на бал. Казинс снял превосходный репортаж: смонтировал официальное заявление Раймана о согласии участвовать в выборах и видеозапись о штурме ранчо. Количество читателей подпрыгнуло на восемнадцать с лишним процентов и все еще продолжало увеличиваться. Думаю, отчасти именно благодаря Рику. У него ведь еще был эксклюзивный материал об уходе Уогман. Плюс победа нашего кандидата, плюс трагедия…
Временами чья-то боль оборачивается «настоящей удачей», когда речь идет о новостях.
Висконсин в марте совсем не похож на Калифорнию. День похорон выдался серым и холодным, еще лежал снег, хотя кое-где и пробивалась зеленая травка. Семья Эмили жила здесь уже несколько поколений, так что у О'Нилов было собственное кладбище. Если бы вдруг, как в древнем кино про зомби, мертвецы выкопались из земли, тут бы началось настоящее побоище.
К счастью, как раз в этом фильмы ошибались. Лужайку покрывали остатки сугробов, а у западной стены темнели три свежевскопанных участка земли — рядом с тремя надгробиями. На газоне на складных стульях разместились гости, они старательно отводили глаза от свежих могил. Женщина, немного похожая на Питера (вполне возможно, двоюродная или даже родная сестра), прошептала на ухо своему спутнику: «Такие маленькие».
Конечно, в наши дни кладбища вообще превратились в диковинку. Тела в основном кремируют, так что в погостах больше нет нужды, разве что вы баснословно богаты или помешаны на религии и традициях. А могилы больше не прямоугольные (такие часто видишь в фильмах, снятых до Пробуждения) — теперь это маленькие кружочки, ведь там хоронят только горстку пепла.
Члены семьи Райманов и семьи О'Нилов надели свои лучшие траурные костюмы: черное и серое, лишь изредка где-то проглядывал кремовый воротничок рубашки или белая блузка. Даже малышки Эмбер и Джинни были в черных бархатных платьях. У ворот и по всему периметру кладбища стояли охранники — из службы безопасности сенатора и из государственных спецслужб. Присутствовали только родственники, единственное исключение — я, Шон и Баффи. Мы трое были на особом положении, и об этом все знали. Я не раз ловила на себе неприязненные взгляды.
Ну и плевать. Мы здесь ради Питера и Эмили, ради новостей. Что думает родня — неважно.
— …собрались здесь, перед лицом Господа, чтобы проводить в последний путь возлюбленных чад Его. Да пребудут они с Ним, вдали от горестей нашего мира, пока мы не встретимся в Царствии Божием, — говорил священник. — Ибо приидет Царствие Его, и милостью Его даруется нам вечная жизнь. Давайте помолимся.
Все присутствующие склонили головы. Включая Баффи — ее-то в детстве учили и другим заповедям, не только «говори правду, подготовь пути к отступлению и всегда бери с собой боеприпасы».
Мы с Шоном не последовали их примеру. Кто-то же должен оставаться настороже. Я проверила, ровно ли выставлены наплечные камеры, и внимательно осмотрелась вокруг. Защиты практически никакой. Низкая каменная ограда обозначала границы кладбища, но вот зомби она задержать точно не сможет, разве что на несколько минут. Через равные промежутки в ограде располагались широкие ворота. Словно большой загон для людей. Меня передернуло.
Шон заметил это и обнял меня за плечи. Я улыбнулась брату. Он-то знает, как я не люблю открытые незащищенные территории. Хотя сам моих чувств не разделяет, ведь в подобных местах рано или поздно обязательно появляется что-нибудь интересное, во что можно потыкать палкой.
Церемония подходила к концу. Я поспешно стерла с лица улыбку: тут больше подходит мрачное выражение. Священник закрыл Библию. Родственники встали, многие из них плакали. Большая часть направилась к воротам, за которыми ждали автомобили. В похоронном бюро сейчас пройдут поминки. А ничто так не помогает выразить скорбь, как канапе и бесплатное пиво. Несколько человек задержались: они с совершенно потерянным видом смотрели на могилы.
— Так грустно, — прошептала Баффи. — Как такое могло произойти?
— Случайность, — пожал плечами Шон. — Когда имеешь дело с крупными животными, рано или поздно происходит амплификация. Им просто повезло, что этого не случилось раньше.
— Да, — нахмурилась я. — Повезло.
Что-то тут не складывалось. Сам момент, да и вообще — все произошедшее. Чтобы разводить на ранчо лошадей, пусть даже в нескольких милях от ближайшего города, требуются повышенные меры безопасности, не все миллионеры могут такое себе позволить. И система должна постоянно обновляться. Если бы что-то пошло не так, они бы справились с ситуацией за несколько минут. Ну, может, пришлось бы сжечь стойло, но чтобы погибли все кони… Да еще трое членов семьи и почти половина работников.
— Шон, проводишь Баффи до грузовика? Я выражу соболезнования.
— Может, нам тоже пойти? — уточнила девушка.
— Нет, идите в фургон. Позвони Рику, узнай, не было ли чего экстренного, пока мы тут сидели.
— Но…
— Пошли, Баф. — Шон взял сочинительницу под руку. — Если уж Джордж нас отсылает, значит, точно собирается во что-нибудь потыкать палкой.
— Вроде того. Присоединюсь к вам через пару минут.
— Ладно, — сдалась Баффи и вместе с Шоном направилась к воротам.
Я оглянулась на небольшую группу родственников возле могил: Питер, Эмили и еще несколько человек, очень похожих между собой — наверняка близкая родня. Эмили обнимала за плечи дочерей. Судя по виду, она неделю уже не спала, сжала бедных малышек так, что вот-вот придушит. Питер выглядел постаревшим, внезапно обрушившаяся трагедия сказалась на его бойскаутовской внешности.
Он заметил мой взгляд и кивнул, мол, не бойся, можешь подходить. Я чуть улыбнулась в ответ и начала пробираться к ним по весенней слякоти.
— Здравствуй, Джорджия, — поприветствовала меня Эмили. — Мы так рады, что ты пришла.
Она отпустила Джинни и Эмбер и обняла меня, тоже чуть не придушив. Девочки сразу же спрятались за пожилой дамой (наверное, мама Питера), чтобы снова не попасться матери. Неудивительно, Эмили плохо соображала от горя и не соизмеряла силы, от ее объятий даже у меня ребра затрещали.
— Соболезную вашей потере. — Я осторожно похлопала ее по спине. — Баффи и Шон тоже передают свои соболезнования.
— Эмили, отпусти девочку. — Питер подергал жену за рукав.
Оказавшись на свободе, я быстренько сделала шаг назад. Во взглядах Джинни и Эмбер читалось молчаливое понимание. Мать, видимо, не отпускала их от себя с самого своего возвращения.
— Здравствуй, Джорджия.
— Здравствуйте, сенатор. — Райман не выказывал желания обниматься, за что ему большое спасибо. — Прекрасная церемония.
— Действительно. — Мужчина посмотрел на свежевскопанную землю. — Бекки это все ненавидела.
