ребенка для безопасности в Лондон. Конечно, на самом деле Мария и не думала так поступать.
Арран отослал французских послов и безуспешно пытался изолировать Марию, перехватывая ее письма. Однако она уже сумела переправить одно письмо матери, собиравшей союзников при дворе Франциска I на случай возможных волнений в Шотландии. Полностью, хотя и неискренне, согласившись с Сэдлером, Мария вывела Аррана из игры. Теперь Сэдлер мог иметь дело напрямую с королевой-матерью и забыть об Арране. Сэдлер мог уверить Генриха в том, что имеет влияние на реальную власть, тогда как Мария втайне продолжала следовать своему замыслу.
Мария знала, что дворец Линлитгоу не выдержит осады; она также знала, что Арран прибегнет к насилию, если расстроить его планы. Она звала Аррана «самым непостоянным человеком в мире, ведь что бы он ни решил сегодня, назавтра он передумает». Чтобы не потерять опеки над дочерью, Мария уже начала отсылать тайные конвои с казной, утварью и мебелью в свой замок Стирлинг, гораздо лучше защищенный.
Замок Стирлинг, который принадлежал Марии как часть выделенного ей по брачному соглашению имущества, стоит, как и Эдинбургский замок, на высокой скале, с которой открывается широкий вид на окрестности. Он был практически неприступным. Там ее дитя было бы в безопасности. Но пронюхавший о ее планах Арран запретил Марии покидать Линлитгоу. Вдовствующая королева продолжала обманывать Сэдлера, говоря ему, что Арран нарушит свое слово, дождется смерти Генриха, а затем выдаст Марию Стюарт замуж за своего сына и сам захватит престол. У Марии де Гиз не было тому доказательств, не считая того, что большинство людей были готовы поверить худшему, если речь шла об Арране, и Сэдлер был склонен верить ей. В конце концов оказалось, что перебираться в Стирлинг необязательно, поскольку французские связи Марии де Гиз стали приносить плоды.
Сведения из Франции гласили, что Франциск предоставил дяде Марии Стюарт, герцогу де Гизу, средства, чтобы тот в случае необходимости собрал армию. Так или иначе, Франциск отправил в Шотландию Мэтью Стюарта, графа Леннокса, — соперника Аррана, также обладавшего правами на престол.
(Живя в изгнании, Леннокс стал французским подданным и изменил написание фамилии
Тюдоры не отличались терпением, и у Генриха оно уже кончилось. «Его королевское величество приказывает собрать на границе войска и оружие, и в случае, если обещания, мягкое обращение и разумные уговоры не возымеют действия, его королевское величество может использовать свою власть и силу». Английский король дал знать Аррану, что отправляет к нему для подписания договор, и если подписи под ним не появятся немедленно, Шотландии следует ожидать английского вторжения. Речь шла о Гринвичском договоре, и 1 июля 1543 года он был подписан, хотя и без особого энтузиазма. Генрих VIII прежде всего хотел, чтобы Шотландия была связана с ним узами соглашения и не могла воззвать о помощи к Франции, тогда как он сам обретал свободу выискивать за Ла-Маншем возможности для вторжения во Францию. Поэтому условия договора были на удивление благоприятны для Шотландии. Мария Стюарт должна была оставаться в Шотландии до тех пор, пока ей не исполнится десять лет, а Генриху надлежало прислать знатного дворянина с женой, которые ведали бы образованием девочки, когда она достигнет соответствующего возраста. Другими словами, король желал, чтобы невеста Эдуарда говорила по- английски, а не по-французски или на шотландском наречии. На свой десятый день рождения Мария должна была выйти замуж за Эдуарда в Англии; предполагалось, что она больше не вернется в Шотландию. Стороны пришли к соглашению относительно приданого, хотя знали, что его всегда можно изменить. Удивительно, но Генрих VIII согласился, чтобы королевство Шотландия «сохранило свои законы и вольности». Он гарантировал независимость Шотландии на протяжении десяти лет, а обещанный брак откладывался на этот срок. Заключая подобный договор, все заинтересованные стороны знали, что за данный отрезок времени может произойти все что угодно, и стремились извлечь из него как можно больше сиюминутных выгод.
Тем временем Сэдлер получал неизбежные просьбы о деньгах, которыми надлежало обеспечить верность шотландских лордов. Выплаты варьировались в размере от ста фунтов графу-маршалу[10] и графу Энгусу до трехсот фунтов лорду Максвеллу и тысячи фунтов самому Аррану. Арран уверил Сэдлера в том, что способен контролировать шотландских лордов: «Если они не исполнят своего долга, он сообщит всему миру об их вероломстве и станет искать помощи Англии и всего мира, чтобы покарать их». Если его противники выступят против него, он «будет держаться» Генриха, а все крепости к югу от Форта «будут готовы по приказу английского короля». Теперь Арран хотел заключить договор о браке Елизаветы и своего сына и намекал, что, приобретая лояльность лордов Генриху, он переплавил на монеты часть своей драгоценной утвари, однако выплата тысячи фунтов уладила бы дело. Мудрый Сэдлер придерживал деньги, чувствуя, что Арран использует их «безрезультатно», но в июле наконец заплатил. Результатом стало лишь то, что в августе Арран попросил еще пять тысяч фунтов.
К беспокойству Сэдлера, Арран по-прежнему добивался контроля над Марией Стюарт, чтобы воспротивиться ее увозу во Францию. Дело все больше выглядело так, как если бы Мария де Гиз вступила в официальный союз с Битоном и Ленноксом и их войска собирались в Линлитгоу. Ходил слух, что у побережья затаились французские корабли, хотя их никто не видел. Сэдлер хотел, чтобы Марию Стюарт перевезли в Стирлинг, подальше от возможного вооруженного конфликта, а поскольку именно к этому и стремилась Мария де Гиз, она с радостью выполнила желание посла.
27 июля Мария Стюарт, сопровождаемая Ленноксом и эскортом из двух с половиной тысяч всадников и тысячи пехотинцев, в парадном шествии достигла замка Стирлинг по той же дороге, по которой мчался гонец, доставивший весть о ее рождении Якову V. Ей было всего восемь месяцев, и она еще нуждалась в кормилице, однако все, кто видел процессию, не сомневались в том, что встретили королеву. Мария находилась под надзором своей матери, и Арран лишился козырей для переговоров.
Стирлинг, даже лучше укрепленный, чем Эдинбургский замок, также удостоился благосклонного внимания Якова V, и там появились великолепные резные геральдические щиты во французском стиле и большой зал, который, по слухам, мог вместить 400 человек. Благодаря тайным перевозкам из Линлитгоу, совершавшимся по приказу Марии де Гиз, замок был обставлен как подобает королевскому дворцу. Он стал первой королевской резиденцией в Шотландии, где построили королевскую капеллу. Внутри замковых стен были разбиты сады, и Мария Стюарт могла расти здесь в безопасности. Даже на Сэдлера, привыкшего к роскоши королевского дворца Хэмптон Корт, замок произвел впечатление; посол сообщал о матери и ребенке: «Она счастлива находиться в Стирлинге. Ее дочь быстро вытянулась, и она скоро превратится в женщину, если только пойдет в мать, ведь та и в самом деле одна из самых высоких женщин». Хотя под конец жизни излишний вес сильно досаждал Марии де Гиз, но и тогда она по-прежнему оставалась статной и привлекательной женщиной.
Генрих VIII, отчаянно пытавшийся сохранить контроль над ухудшающейся ситуацией с расстояния в 500 миль, теперь потребовал, чтобы в замке разместили только юную королеву, а ее мать поместили в городе и ограничили право доступа к дочери. Он был совершенно прав, разглядев суть проблемы: приказы отдавала Мария де Гиз. Требование короля просто проигнорировали.
Однако Сэдлер, осмотрительный, как всегда, вновь потребовал показать ему девочку, и ее покорно привели — здоровую, поправившуюся после ветряной оспы. Осознав, что у него больше нет возможности кого-либо обманывать, Арран, как обычно, решил присоединиться к победителям и встретился с Битоном. Кардинал организовал публичное признание графа в отступничестве и отпустил ему грехи. Арран также
