бока, она кивнула шкафу:
— Принимай.
Отправившись в свою комнату за следующей порцией одежды, Келли услышала, как где-то в отдалении хлопнула дверца машины. Взглянув на часы, она поняла, что уже поздно. Ник знает, что они должны вернуться. Интересно, отложит он свою работу или задержится?
Перетащив наверх свое нижнее белье, она выдвинула ящик. Там лежали носовые платки и белье Ника. Нужно было переложить все это в другой ящик.
Бросив ворох нижнего белья, лифчиков и свою кремовую шелковую ночную рубашку на его кровать, она начала разбирать и перекладывать носки и пуловеры Ника.
— Где мальчики? Чем ты занимаешься?
Она резко обернулась. Ник стоял в дверях с грозным видом, держа в руке ее трусики. С прищуренными глазами и тяжелой квадратной челюстью, он был поистине страшен. Гнев Божий был ничто в сравнении с гневом Ника Де Корса.
— Мальчики ночуют у друзей. — Она откашлялась и замолчала.
Узел галстука болтался под расстегнутой пуговицей его белой рубашки. Темные жесткие волосы выглядывали из-под воротника, а пиджак полосатого костюма свисал у него с руки.
Он сделал шаг внутрь комнаты и повесил ее трусики на дверную ручку.
— Я спросил, чем ты занимаешься.
— Делаю то, что должна была сделать в тот самый день, когда мы поженились, Я переезжаю, по- настоящему переезжаю.
— Черт тебя побери.
Ник шагнул к кровати и бросил свой пиджак, его темный рукав упал поперек ее шелковой ночной рубашки. Эта штуковина, видимо, предназначалась для первой брачной ночи. Он нервно провел рукой по волосам. Ни за что.
Именно из-за этого он и бросил их на побережье. И после возвращения он работал по четырнадцать — шестнадцать часов в день, стараясь отогнать мысли о Келли. Без сомнения, он не вынесет этого. Видит Бог, любовь между ними так же неизбежна, как вечерний закат или утренний восход. И она понятия не имеет, на что идет.
Келли направилась к двери.
— Куда ты?
— За остальными вещами. А что мне еще остается делать? Наши взаимоотношения под угрозой, и невозможно этого не видеть, — Она склонила голову набок, на минуту задумавшись, и потом продолжила: — А ты совсем не изменился. Помнишь, когда ты злился в юридической школе, каждый раз после нашей ссоры с головой зарывался в книги, и у тебя повышались отметки. Знаешь почему?
— Нет, но ты мне хочешь об этом рассказать, ведь так?
— Ты сам понимаешь. Ты не мог общаться. Ты чувствовал себя как рыба, вытащенная из воды, и не мог этого вынести.
— Ты сама не понимаешь, что болтаешь. — Болезненные воспоминания с новой силой обрушились на него. — Думаешь, ты вела себя лучше?
— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросила она.
— Ты начала встречаться с тем тощим прыщавым юнцом из твоего класса!
— Он был прекрасным, великодушным человеком. — Ее глаза сузились. — А кроме того, ты начал встречаться с моей сестрой.
Теперь она поворачивала нож в его ране. Это была запретная тема.
— Что, нечем крыть? Ты не прав, Ник.
Он ничего не ответил. Ее лицо смягчилось, плечи опустились. Она приложила палец к губам, будто хотела взять свои слова обратно.
— Я знаю, ты любил Мери-Элизабет, и ты скучаешь по ней. Но ты должен дать ей уйти.
Он не хотел думать о своей прежней жизни, и тем более ему не хотелось обсуждать ее с Келли. Его ответом было молчание. В свои тридцать восемь лет он привык держать чувства при себе.
— Мне кажется, я уже получила ответ. — Она шагнула к нему.
— Куда ты идешь?
— Я же тебе сказала — за остальными вещами.
— А я сказал тебе — нет.
— Зачем ты на мне женился, Ник? — Ее голос вдруг сделался тихим, мягким, умоляющим.
— Ты знаешь зачем.
— Нет, не знаю. Я могла бы заботиться о мальчиках и без этого.
— А что сказали бы соседи? Ты же монахиня.
— Была. Я была монахиней. А до того я была женщиной... И я по-прежнему женщина. У меня есть чувства. И я сделана из мяса и костей. Вот, попробуй. — Она прижала руку к его груди, прямо над сердцем.
Что-то оборвалось внутри него, будто лопнула сильно натянутая пружина. Он хотел ее — сильно — в то давнее время, но это было ничто по сравнению с тем, как он хотел ее теперь.
Она по-прежнему таила в себе угрозу. И он вынужден овладеть ею, чтобы потом снова поставить на то место, которое ей определил. Он способен на это. Один уголок его души был закрыт, он не пускал туда никого, и уж тем более женщин.
Келли наблюдала за его борьбой с самим собой и, затаив дыхание, ждала, что злые чары рассеются, как это уже бывало. Тут ее охватил испуг. Вдруг он опять ее отвергнет? Она не вынесет еще одного отказа.
Под ее рукой тяжело стучало его сердце — обнадеживающая весточка. Биение ускорилось, когда он потянулся к ней. Его губы, теплые и мягкие, коснулись ее губ. Он прервал поцелуй, и разочарование вновь навалилось на нее.
— О, Ник, — взмолилась она. — Не поступай так со мной снова. Не начинай, пока...
— Не бойся. Я уже не смогу остановиться. Только... — Нежная улыбка заиграла на его губах и растаяла. Дрожащей рукой он откинул волосы с ее лба.
Она поймала его пальцы:
— Что ты? Это я должна нервничать. У меня это впервые.
Взглянув в его темные глаза, она уловила в них неуверенность. Она стиснула его руку, перевернув ее, поцеловала в ладонь и притиснула ее к своей груди.
— Келли... — Ее имя прозвучало совсем тихо и ласково. Он наклонился и нежно поцеловал ее. Потом быстро отстранился.
— Ник... не уходи.
— Не волнуйся. — Он закрыл и запер дверь. — Простая предосторожность. Не хочу, чтобы нам кто- нибудь помешал.
Он подошел к кровати и стянул с нее покрывало. Его пиджак соскользнул на пол вместе с ее ночной рубашкой.
— Ник, моя рубашка...
— Она тебе не понадобится. — Его взгляд был настойчив и полон страсти. Он протянул руку.
Улыбаясь, она сняла трубку с телефона на ночном столике:
— Чтобы никто не помешал.
Келли присела на край постели, а Ник встал на колени перед ней. Он расстегнул пуговицу на ее блузке. Она затаила дыхание. Медленно, одну за одной, он расстегнул их все, потом широко распахнул и спустил блузку с ее плеч. Она осталась в одном белом хлопчатобумажном бюстгальтере, чувствуя, что еще не готова расстаться с этой эфемерной защитой.
Ник вздохнул, и она провела указательным пальцем по его напряженной шее. Она гладила могучие мышцы на его предплечьях, обводила контуры широкой груди. Жесткие темные волосы щекотали ей пальцы.
Быстрым движением он протянул руку ей за спину и расстегнул бюстгальтер. Кровь прилила к ее щекам, но Келли заставила себя взглянуть ему прямо в глаза.
