двойное предательство.
Очень скоро стало известно, что они собираются пожениться, и она решила уйти в монастырь. Теперь она понимала, что это было просто спасение бегством.
Почему Мери-Элизабет украла у нее Ника? Почему родная сестра разрушила ее жизнь?
Однажды Келли показалось, что она может получить все, о чем мечтала. Теперь она знала, что Ник никогда не полюбит ее, но в ней зрела новая жизнь. Она была так близка к тому, чтобы обрести их всех. Теперь же у нее был только ее ребенок.
— Будь ты проклята, Мери-Бет. — Келли стиснула кулаки. Слова гулко отдавались в пустой комнате. — Ты всегда выходила сухой из воды. Теперь ты мертва, и я даже не могу сказать, как ненавижу тебя за то, что ты мне сделала.
Доктор предположила, что кровотечение могло начаться из-за стресса. Келли помотала головой.
— Довольно. Сейчас я должна думать не только о себе. — Она знала лишь один способ рассказать сестре о своих чувствах. Ей предписано расслабиться, но это невозможно, пока на душе лежит камень. Келли откинула шаль и свесила ноги с кровати. Нужно было всего лишь незаметно пробраться мимо Донны.
— Ты почему на ногах? — Донна испытующе смотрела на нее.
Она стояла возле плиты, что-то помешивая в кастрюле.
— Я там в одиночестве окончательно сойду с ума.
— Ну хорошо, но по крайней мере приляг.
— Чуть позже. Сперва я кое-что должна сделать.
Донна подозрительно сощурила глаза:
— Что может быть важнее заботы о себе?
— В каком-то смысле этим я и собираюсь заняться. — Келли заложила выбившуюся прядь волос за ухо.
— Ты уходишь? Но ты же не собираешься куда-то ехать?
— Собираюсь. Хочу разобраться со своей сестрой — раз и навсегда.
Глава 14
Келли пробил озноб, и она обхватила себя руками. Холодный ноябрьский ветер бросал пряди волос ей в лицо. Ей не пришло в голову захватить пальто; когда она уходила из дома, то меньше всего думала об удобстве. Она шла, оглядываясь по сторонам. Это было очень красивое место — повсюду росли деревья. Листья давно опали, и обнаженные ветви пропускали солнечный свет, согревавший ее, когда стихал ветер.
Толстый ковер травы заглушал шаги, когда Келли проходила мимо могильных плит. К своему удивлению, она ясно помнила место, где похоронили сестру. Когда она была здесь в последний раз с Ником, он держал ее за руку в знак поддержки. Жаль, что его не было с ней сейчас.
Мери-Бет покоилась в новой части кладбища. Плоские таблички были воткнуты в землю. Впереди Келли увидела маленький холмик и деревце, отмечавшее место последнего приюта сестры. Келли взобралась на небольшой пригорок и нашла бронзовую табличку:
МЕРИ-ЭЛИЗАБЕТ ДЕ КОРС — ЖЕНА, ЛЮБИМАЯ МАТЬ
Руки Келли сжались в кулаки.
Она провела дрожащей рукой по высеченным буквам от начальной и дальше по всему имени. Она ожидала, что бронза будет холодной, но табличка нагрелась от солнечных лучей. Келли сейчас больше, чем когда-либо, нуждалась в теплоте и защите.
— На этот раз ты не будешь торжествовать. Я сохраню этого ребенка.
Ник метался в поисках Келли. Ее нигде не было видно, и он не знал, где ее искать. Доктор сказала, что некоторое время ей опасно вставать с постели. Спасибо, Донна позвонила ему в офис.
Ну зачем он сказал ей, что никогда не любил ее сестру? Меньше всего ему хотелось лишать ее иллюзий; он так старался скрыть от нее, какова была Мери-Бет. Но каким громадным облегчением для него было в конце концов выплеснуть то, что наболело, рассказать о действительных мотивах своего первого брака. Он ей столько всего наговорил; теперь Ник хотел взять свои слова обратно. Он никогда больше ее не обидит. Он любит ее. Ради чего он столько времени подавлял свои чувства? Пока не поздно, он должен рассказать Келли, что он к ней испытывает.
На вершине холма он заметил ее яркие волосы, сиявшие на солнце. Его Келли сидела на траве, скрестив ноги. Он возвел глаза к небу и выдохнул короткое «спасибо». Потом услышал ее голос и уловил горькие слова.
Взобравшись на вершину, он встал позади нее и бережно накинул ей на плечи парку. Она вздрогнула и плотнее закуталась в одежду.
— Келли, она больше не может причинить тебе боли.
— Нет, может. Если я не избавлюсь от нее, то потеряю ребенка. Я знаю, ты не хочешь... — Она смутилась и умолкла.
Он встал на колено рядом с ней и дотронулся рукой до ее щеки.
— Я сожалею о том, что наговорил тебе. Я хочу этого ребенка.
— Ты не должен так говорить.
— Я не просто говорю — я отвечаю за каждое слово. — Он опять обратил взор к небесам: «Боже, сделай так, чтобы она поверила мне. Я не могу потерять ее сейчас». — Келли, и за это я тоже отвечаю: я люблю тебя.
Она наконец подняла на него взгляд:
— Что?
— Люблю тебя. — Он глубоко вздохнул. Она всегда утверждала, что вся его жизнь — в словах. Как она ошибалась! Профессия адвоката всего лишь профессия. Вся его жизнь — в ней. Сейчас он был защитником в самом важном для него деле. Приговором станет либо рай, либо ад. — Я всегда тебя любил. Я не рассказал тебе кое-что о приеме, на который мы пошли тогда вместе с Мери-Элизабет.
— Не хочу об этом слышать. — Она закрыла глаза и вздохнула.
— Ты должна. — Он уселся рядом с ней на траву. Указательным пальцем нежно повернул ее голову, заставив Келли посмотреть ему в глаза. — Она меня пригласила на тот вечер, а не я ее. Я позвонил тебе, но Мери-Элизабет сказала, что вы с мамой пошли покупать выпускное платье. Я знал, что ты не пойдешь со мной и... когда она позвала меня, сказал «да», чтобы ты ревновала.
— А зачем ты мне звонил?
— Хотел сказать, что не могу без тебя. Я никогда не переставал тебя любить. Но ты была так молода, а я так жаждал близости... Это было мучительно. Я боялся, что не справлюсь с собой и потеряю тебя. Я хотел прервать наши встречи на время, чтобы ты успела повзрослеть. Я думал, что у нас есть время.
— О, Ник... — Кончики ее губ слегка поползли вверх, а миндалевидные глаза ожили.
— Прошлой ночью, когда у тебя началось кровотечение, я был в панике. Я понял, что снова могу потерять тебя. Боже, я не смог бы этого вынести. И еще хуже было бы не сказать тебе, что я тебя люблю.
Оживление стерлось с ее лица.
— Ты, может быть, и любил меня когда-то давно, но сейчас вряд ли.
— Ты не права. После того, что Мери-Бет украла...
Она приложила пальцы к его губам:
— В этом она уже не виновата. Разве ты мог бы полюбить такую, как я?
— О чем ты говоришь? Ты милая и добрая. В тебе нет ни капли хитрости...
— Я коварная, Ник. Я использовала ее. Теперь я знаю, что она, возможно, это заслужила, но от этого
