— Что-нибудь случилось? — настороженно спросил Ник, вставая.
Она, махнув рукой, остановила его.
— Ничего особенного. Я только хочу поговорить с тобой.
Николас в удивлении поднял брови, усаживаясь снова в кресло и поворачиваясь к ней.
— О чем?
— Сегодня пятница. Я подумала, что ты, возможно, намереваешься заехать ко мне ближе к вечеру.
Он кивнул. Его брови все еще оставались поднятыми, но теперь уже от полного замешательства.
— Да, я хотел заехать. А что, есть какие-то проблемы?
— Глория завтра уезжает.
Тот нахмурился.
— Ты имеешь в виду, что она разрывает контракт с тобой?
— Ни в коем случае. Мисс Прайс закончит эту работу. Но не здесь, поскольку не останется жить в замке до конца договора.
— И что за причина такого скоропалительного решения?
— Она объясняет, что жара плохо действует на нее. И действительно Глория отвратительно себя чувствовала всю эту неделю.
Молодой человек скривил лицо в презрительной гримасе.
— Я же говорил…
— Это нонсенс, Николас, — отрезала Дороти. — Она прожила здесь три месяца в самое жаркое время года. И ничего подобного не происходило. До недавнего времени.
— До прошлого воскресенья?
— Да, и это самое примечательное.
— С того времени?
— Она стала на себя не похожа.
— Может, жара постепенно оказывала свое влияние, Дороти?
— Нет, это не логично.
Его взгляд стал подозрительным.
— О чем ты думаешь? Почему пришла ко мне?
— Я, может, и стара, Николас, но не слепа. Что-то было между тобой и Глорией. Она сильно волнуется в твоем присутствии, и ты, несомненно, тоже не равнодушен к ней.
— И меня ты винишь за выбор, который она сделала?
— А тебя не надо винить? — вдруг напрямую спросила Дороти.
Он нетерпеливо развел руками.
— Я пытался сделать так, чтобы Глория не чувствовала себя неловко в моем присутствии. И если она не может себя перебороть…
— Это не в ее власти, Николас, — печально произнесла старая женщина. — Эмили говорит, что Глория беременна.
— Что? — Его удивление было искренним.
Дороти остановилась, неуверенная до конца в том, что Николас должен нести за это ответственность. Она сидела молча, наблюдая, как тот обдумывает сногсшибательную новость.
Николас недоверчиво покачал головой. Затем лицо его стало непроницаемым, словно его унизили или оскорбили правдой, которую так неожиданно стала ему известна. Он внимательно посмотрел на Дороти.
— А откуда Эмили может знать об этом?
Та неопределенно пожала плечами.
— Я не знаю случая, чтобы она хоть раз ошиблась в своих высказываниях по поводу беременности. Просто, утверждает, что это становится видно по женщине. Например, про Эдну она объявила мне еще задолго до того, как об этом стало известно нам всем. Не сомневаюсь, что и сейчас Эмили права. Глория, конечно, пытается все скрыть. Но эти ее утренние недомогания…
— Она плохо себя чувствует каждое утро?
— Уже всю неделю.
— Еще до того воскресенья?
— Да.
Он грохнул кулаком по столу.
— Она знала! — Ник вскочил со стула как ужаленный. — Знала! — Он принялся расхаживать вокруг стола, размахивая руками. — Почему не сказала мне? У нее была такая возможность.
Теперь все сомнения исчезли. Дороти глубоко вздохнула и произнесла:
— Наверняка у Глории есть причина не говорить тебе, Николас.
— Но… — Он выразительно взмахнул руками. — Я же говорил ей, как отношусь к отцовству!
— Как ты относишься, она знает. Может теперь стоит поинтересоваться тем, каким ей видится отец ее ребенка?
— Это мой ребенок, — возразил Ник. — Глория не может просто взять и забыть об этом.
— Если ты хочешь играть какую-то роль в его жизни, советую действовать с большой осторожностью. Ведь в этом случае все права у Глории, — сказала она, пытаясь отрезвить внука. — И если эта женщина уедет завтра, твой будущий ребенок уедет с ней. Сейчас не время для поспешных действий или гнева, Николас. От тебя требуется забота, тепло и понимание…
Мисс Галанаки тяжело поднялась и направилась к двери. Николас даже не пошевелился, чтобы проводить ее. Дороти оглянулась и увидела, что лицо внука отражало множество противоречивых эмоций. Напряжение, сковавшее его тело, требовало выхода.
Может, причиной всех проблем и была эта кипучая бурная страсть, которой молодые люди наградили друг друга? Старая женщина покачала головой. Что еще она могла сделать?
— Не жара и не беременность ранили душу Глории Прайс, — уныло произнесла она. — Тебе следует хорошенько подумать об этом сегодня, Николас.
Она открыла дверь и вышла. Теперь все зависело от него. А ей оставалось только надеяться на то, что внук примет правильное решение.
Даже в последний момент Глория колебалась, — опускать ли конверт в почтовый ящик? Но потом сказала себе, что это нужно сделать. Николас Галанакис имел право узнать о ребенке. К тому времени как он получит это письмо, ее здесь уже не будет. А когда родится малыш, она снова напишет ему. Потом, если тот захочет поддерживать с ними связь, они договорятся о встрече. Их ребенок имеет право знать своего отца. С этим нельзя не считаться.
И пусть они с Николасом не будут вместе. Ей предстоит научиться справляться со всем этим. Но письмо следует отправить. Ее рука поднялась, и конверт упал в прорезь ящика.
Глория поспешила к машине, с облегчением вздохнув. Всю неделю эта проблема не давала ей покоя. Теперь, казалось, груз упал с ее плеч. Большего и ненужно.
Было почти пять часов. Она купит упаковку ячменного сахара, чтобы сосать во время завтрашнего полета. Может, это хоть как-нибудь уменьшит тошноту. Плюс минеральная вода, чтобы избежать обезвоживания. Только еще одна ночь в замке…
Глория в последний раз объехала город, зная, что будет скучать по нему. Ей хотелось запомнить полюбившиеся улочки, площади. Может, в будущем ее ребенок станет приезжать сюда, если этого захочет Николас Галанакис. Ее глаза неожиданно наполнились слезами. Она вырулила на шоссе, ведущее в сторону замка. Ей хотелось вернуться до заката, чтобы в последний раз увидеть из башни, как садится солнце.
Эмили как всегда была в кухне, когда Глория вошла туда, неся бутылки с минеральной водой, чтобы поставить их в холодильник.
— Сегодня на ужин специально для тебя я приготовила свое фирменное блюдо, — торжественно объявила экономка.
Глории не хотелось есть на ночь тяжелую пищу, но она улыбнулась, зная, что Эмили решила побаловать ее напоследок.
