него не сложились отношения с Коннеллом и Бьюли. В то время чиновники министерства здравоохранения считали подозрительными все клиники, не принадлежащие к Государственной системе здравоохранения. CURE полностью зависел от благотворительных взносов, поскольку ему отказывали в государственном финансировании вплоть до 1975 года, за несколько месяцев до того, как закрытие института стало неизбежным.
Доступность и разнообразие методов лечения резко сократились после того, как в больнице Кейн-Хилл закрылось отделение Солтера. В начале 1960-х годов, когда количество пациентов падало и закрытие больницы стало делом недалекого будущего, наблюдательный совет и местные органы здравоохранения решили, что деятельности больницы сможет помочь амбулаторное лечение наркоманов. Беккетт вызвался стать главой отделения, которое открылось в 1965 году. Он ввел порядок, при котором отделением управляли пациенты. Врачи и медсестры имели право голоса, но то, как должно быть организовано лечение решали, в основном, пациенты. Казалось, что все идет хорошо. Еженедельное совещание наркоманов, сестер и представителя администрации решало, кого следует положить в стационар. Кандидат излагал свою историю болезни, объяснял, почему хочет лечиться в стационаре и отказаться от героина. Нескольким кандидатам не поверили пациенты, среди которых были те, кто обратился в отделение после первого ареста. Больные возрастом меньше 21 года соглашались на лечение по Закону о психическом здоровье. Беккетт в 1966 году писал следующее.
«Я рассказываю каждому потенциальному пациенту обо всех отрицательных сторонах лечения. Даю ясно понять, что он будет заперт в закрытом помещении примерно на месяц… Рисую все в самых мрачных красках, говорю, что он будет официально задержан примерно на шесть месяцев, а может быть и на год. Если он все еще хочет попасть в отделение, я знаю, что он настроен серьезно и не собирается тратить попусту свое и наше время… Мы пытаемся, чтобы он провел переоценку своих взглядов на жизнь, участвуя в групповых обсуждениях мотивации – причин и эмоциональных порывов, которые толкают людей к наркотикам».
Каждому принятому в отделение вручалась листовка, в которой, в частности, говорилось:
«Это отделение было учреждено с одной целью – помочь тебе снова наслаждаться жизнью. Или начать наслаждаться ею, если у тебя не было такой возможности раньше.
Теперь, когда ты здесь, чувствуй себя как дома и слушай, что говорят другие. Тебе предстоит пробыть здесь некоторое время, поэтому устраивайся поудобнее и узнавай что к чему.
Те, кто уже долго не употребляет наркотики, скорее всего, окажутся самыми благожелательными, потому что другие все еще настроены эгоистично. Ты будешь усердно работать над собой, стараясь познать свои стремления и понять, почему именно ты попал в западню наркотиков. Что ты из-за этого потерял. Стоит ли это того, чтобы вернуться к прошлому? Зачем тебе нужно лечение? Тебе придется ответить на эти любопытные вопросы, и поможем тебе в этом все мы, а ты будешь помогать другим наркоманам, чтобы точно так же разобрать их психику на мелкие кусочки. Это утомительно, но полезно…
Время от времени будут приходить другие парни, чтобы отказаться от наркотиков. Вспомни, через что прошел ты сам, и будь с ними добрее. Ты знаешь, что именно может заставить их страдать еще сильнее, поэтому не пользуйся своим преимуществом, даже если тебе самому станет от этого легче».
Беккетт разработал эффективный способ отказа от наркотиков. Он писал, что благодаря этому способу более 50 процентов его пациентов смогли отвыкнуть от героина. Метод Беккетта заключался в том, что он использовал таблетки, содержащие примерно 10 миллиграммов героина, которые перед инъекцией растворял пациент, медсестра или врач. Благодаря этому можно было точно контролировать и постепенно уменьшать дозы наркотика. Однако в 1970 году власти заменили обезвоженный героин в таблетках на ампулы. Преимущество ампул заключалось в том, что в отличие от таблеток их не нужно было разводить водой – значительная часть наркоманов использовала воду из туалетов или других загрязненных источников. Однако ампулы нельзя было разрезать, как таблетки, что усложняло контроль за уменьшением дозы. Беккетт не хотел использовать метадон, потому что считал, что от этого препарата труднее было отвыкнуть и что он вызывал более сильную зависимость, чем героин.
Тем временем в 1968 году наблюдательный совет Кейн-Хилл и администрация больницы Кейн-Хилл возмутились тем фактом, что наркоманы продавали марихуану пациентам из других отделений. Доказательств не существовало, и тем не менее, наркологическое отделение решено было ликвидировать. Подобная изобретательность в поиске причин для закрытия, несмотря на успешную работу отделения, была одним из первых примеров бессердечия, которое стало характерной чертой администраций британских наркологических центров в 1980-х годах. Две дежурные медсестры отделения должны были по плану ротации перейти на работу в другие отделения, но руководство больницы заявило, что никто другой не соглашается заменить их. Год спустя Бекетт установил, что это было неправдой и что эти медсестры готовы были перейти в его отделение. Истинная причина заключалась в том, что другие отделения рассматривали режим самоуправления как угрозу. Большинство сестер поддерживали его, однако в 1967 году на работу была назначена медсестра, которая, как понял Бекетт, хотела установить в отделении авторитарный режим и диктовать свои порядки. Она всеми силами пыталась добиться этого. Заключительный удар был нанесен в 1969 году, когда на собрании врачей-консультантов эта медсестра зачитала длинный список недостатков, которые, по ее мнению, существовали в отделении. В том противоборстве Беккетт потерпел поражение. Это был не первый случай, когда британским врачам, применявшим гуманные и успешные методы лечения наркомании, не хватало умения интриговать и вести подковерную борьбу в медицинских комиссиях и комитетах.
В 1967 году Макиннс предупреждал, что навязываемое властями запрещение наркотиков потребует гораздо более громоздких анти-наркотических подразделений, которые должны будут действовать тайно, в крайне сложных условиях криминальной коррупции. Согласно надежному источнику той поры, по крайней мере двадцать процентов агентов Федерального бюро по борьбе с наркотиками были коррумпированы, вступая в сделки с поставщиками героина и продавая наркотик героиновым наркоманам. Брюс Джексон, в 1966 году путешествовал по США, изучая наркозависимость и контроль над ней для президентской комиссии по правоохранительным органам, и вместе с полицией работал на улицах Нью-Йорка, Хьюстона и Лос-Анджелеса. Он писал: «Изгнанные из нашей американской мечты… наркоман и полицейский оказываются связанными неразрывной мучительной связью… Люди, которые вымогают и подвергаются вымогательству, нуждаются друг в друге». В Британии в 1977 году были осуждены за коррупцию командор Уоллес Вирго (род. 1917), бывший начальник управления по борьбе с наркотиками и отдела по борьбе с порнографией в Скотланд-Ярде, вместе со своим старшим суперинтендантом Альфредом Уильямсом (род. 1925). Другие сотрудники отделов по борьбе с наркотиками были отстранены от должности, подали в отставку или приговорены к тюремному заключению.
В 1968 году большая часть врачей отрицательно относились к поддерживающему лечению, однако лицензия министерства внутренних дел на выписку рецептов на наркотики неожиданно стала у психиатров символом высокого статуса. Было выдано около шестисот лицензий – многие из них получили те врачи, которые ранее утверждали, что не могут и подумать о том, чтобы назначать героин наркоманам. Среди лицензированных консультантов был Глатт.
«Большинство из нас испытывали отвращение к назначению тех средств, которые мы считали смертельно опасными. Но в конце концов, когда нас попросили обслуживать новые наркотические центры, вопрос стоял так: или наркотик будем назначать мы, или этим займется черный рынок. Цель заключалась в том, чтобы назначение наркотиков перешло из рук частных специалистов и терапевтов к врачам специализированных клиник, работавших в Государственной системе здравоохранения. Можно ненавидеть то, что делаешь, и мириться с этим, потому что альтернативой является еще большее зло. Однако было бы большой ошибкой сказать (как говорят сейчас), что мы в то время считали, что занимаемся
