орудий.
Порта с Малышом нашли военный продовольственный магазин, но там почти ничего не осталось: только четырнадцать банок тушенки, девять пакетов сухарей, немного отсыревшего печенья и кошка. У всех, кроме Порты и Малыша, она вызвала отвращение, но Малыш сдвинул на затылок котелок и усмехнулся.
— Со временем вы поумнеете, избалованные солдаты. — Указал на лес. — Эти заросли тянутся километров на сто и кишмя кишат партизанами. Через пару дней вы будете голодны, как волки, и начнете мечтать о кошачьем мясе.
— Паршивая свинья! — воскликнул Трепка, отвращение читалось в каждой черте его утонченного лица. — Для меня загадка, почему таким, как ты, разрешают носить мундир и оружие!
Малыш резко повернулся.
— Еще одно слово, мой мальчик, и я сломаю тебе хребет. Понял, дерьмо?
Трепка побледнел. С ненавистью посмотрел на Малыша и пробормотал что-то неразборчивое. Потянулся к пистолету, но, заметив взгляд Хайде, опустил руку.
— Герр лейтенант, — сказал Малыш и бросил Ольсену мешок с провизией. Кошку он держал в руке, как убитого кролика. — Возьметесь вы разделить продукты?
Лейтенант кивнул. Он разделил их на двенадцать до того равных частей, что каждый получил по четвертушке печенья.
Когда все взяли свою долю, Малыш поглядел поочередно на каждого из нас. Поднял кошку над головой.
— Значит, никто не хочет кошатины?
Ответа не последовало.
— Ладно же, монахи, — продолжал он, — смотрите, не подходите потом ко мне попросить лапку. — Достал из кармана сумку с табаком. — Здесь у меня табак. Каждое утро я буду свертывать двенадцать самокруток, и каждый может подходить и получать свою, когда захочет. Но не в подарок. Взаймы. Под двадцать пять процентов. — Погрозил нам кулаком. — К вашему сведению, этот кулак у меня адвокат, а другой — судебный исполнитель, и имущество в обеспечение долга будет взыскано быстро. Понятно? — произнес он по-русски.
— Сколько у нас боеприпасов? — спросил, подняв взгляд, Ольсен.
— Очень мало, герр лейтенант, — ответил Порта, метнув по поверхности озерца камень. Тот сделал пять-шесть подскоков на спокойной воде. — Но чтобы всем нам застрелиться, патронов хватит.
— Прекрати свою надоедливую болтовню, Порта! — вспылил Ольсен. Придвинул три ящика с патронами к Старику. — Они полные. Как пулемет? В порядке?
— Да, — лаконично ответил Старик и постукал ногой об ногу, словно от невыносимой скуки.
— Ура! — заорал Порта. — Три ящика патронов и действующий пулемет! Если не выиграем эту войну, мы просто недостойны называться тевтонами, сынами Нибелунгов.
Лейтенант Ольсен сделал вид, что не слышал шутовства Порты, и спросил Старика:
— Какое еще у нас есть оружие?
Старик, похлопывая прутиком по муравьиной куче, равнодушно ответил:
— Три автомата — один русский. Семнадцать ручных гранат. Огнемет и миномет без мин.
— Пресвятая Мария Сант-Паули! — радостно воскликнул Порта. И схватился за живот от смеха. — Будь я проклят, этого достаточно, чтобы противостоять целой армии. Будем надеяться, что наш противник не догадается, как мы опасны, а то может снова убежать!
— Да кончай ты! — вспылил Ольсен. — Твоя вечная болтовня нисколько нам не поможет. Лучше предложи, как нам пройти через партизанскую территорию к немецким позициям. Где-то должна быть новая линия фронта.
— Простите, что вмешиваюсь, — подал голос Малыш, — но, думаю, новая линия фронта формируется где-то неподалеку от Берлина.
— Это предательское заявление! — выкрикнул Трепка. — Я требую военно-полевого суда в соответствии с приказом номер восемь, который издал фюрер!
— Трепка, ты, должно быть, не в своем уме. Неужели ты думаешь, что мы можем тратить время на эту ерунду в тылу русских?
Трепка щелкнул каблуками и с фанатичным блеском в глазах взглянул на Ольсена.
— Герр лейтенант, каждый немецкий солдат независимо от звания может потребовать военно- полевого суда над пораженцами и предателями!
И протянул Ольсену свой письменный донос на Малыша.
Ольсен молча прочел его и разорвал. Сурово взглянул на Трепку, который стоял перед ним навытяжку, совершенно уверенный в себе.
— На твоем месте я бы забыл об этом рапорте. Кажется, идея военно-полевого суда стала у тебя навязчивой.
Малыш, сидевший на пне между Портой и Легионером, завопил на весь лес:
— Посмотрим, как усердно наш будущий оберст будет судить бедного Малыша, когда Иван возьмет нас в плен! Юлиус все рассказал мне об этом гнусном рапорте.
— Не кричи так, — предостерег лейтенант Ольсен, — а то опомниться не успеем, как отправимся на Колыму.
— Saperlotte! — проворчал Легионер. — Я определенно предпочитаю Сахару Сибири.
— К черту твою Сахару вместе с Сибирью, лишь бы Йозеф Порта смог вернуться на Борнхольменштрасе, Моабит, Берлин.
— И как Йозеф Порта предлагает вернуться туда? — язвительно спросил лейтенант Ольсен.
— Угоним грузовик у русских. Это лучше, чем идти пешком, — беспечно ответил Порта.
Ольсен взглянул на Старика и покачал головой. Старик пожал плечами.
— Безумная идея, — пробормотал он.
Порта поднялся, взял автомат на ремень и неспешно пошел в лес.
Малыш, словно верный пес, последовал за ним, прихватив ящики с боеприпасами.
Лейтенант Ольсен снова покачал головой. И скомандовал:
— Колонной по одному за мной!
Мы несколько часов с трудом шли по густому вечнозеленому лесу. Плакали. Бранились. Дрались. Но стремление к самосохранению и страх перед тем, чего следовало ожидать, если бы мы попали в руки к русским, заставляли нас идти и идти.
Безошибочным волчьим инстинктом Порта с Малышом вели и вели нас через кустарники и болота, и после четырех дней невыносимых усилий мы увидели свет каких-то огней.
Мы в страхе спрятались среди сосен. Все, кроме Порты и Малыша, считали, что от этих огней нужно уйти, но лейтенант Ольсен безоговорочно капитулировал перед Портой и Малышом, хотя в глубине души считал их сумасшедшими.
— Раз там огни, значит, там иваны, — убежденно сказал Порта, — там, где иваны, там грузовики, а грузовик нам нужен. Малыш, пошли, посмотрим.
Они скрылись в темноте. Старик и лейтенант Ольсен злобно ругались.
Возвратясь через два часа, они подсели к нам, лежавшим в высокой траве.
Малыш сдвинул котелок на затылок и заливчиво засмеялся.
— Нам нужно было давно познакомиться, Йозеф Порта. Подумай о всех делах, какие можно было устраивать на Реепербане. Ты дурил бы пижонов, а Малыш бил бы их.
— Превосходная машина, — негромко произнес Порта.
— Что ты имеешь в виду? — раздраженно спросил Ольсен.
— Бронетранспортер повышенной проходимости для танковых стрелков, загруженный канистрами с бензином; его нам хватит, чтобы доехать до Борнхольмерштрассе!
— А команда? — спросил Ольсен, глядя на темные вершины деревьев.
— Не стоит и говорить о ней, — ответил Малыш, отгоняя комаров. — Восемь человек, сидят у костра и пьют. Ясно?
— У них по меньшей мере три литра водки, — сказал Порта, — наверняка украденной у
