— Да.
— Тогда, если это так, предоставь себя всецело в мое распоряжение. — Берн говорил спокойно и доброжелательно. — Меньше чем за год, в самом крайнем случае через два года, ты ослепнешь, если ничего не будет предпринято. Дай мне месяц, и я постараюсь помочь тебе.
— Вы можете его вылечить? — нетерпеливо спросила Фелисити.
— Я этого не обещаю. — Берн кинул на нее ничего не выражающий взгляд, потом повернулся опять к Тревору: — Как минимум, месяц — вот чего я прошу. Даже при самом строгом надзоре это еще не значит, что жизнь ваша станет невыносимо скучна, но с сегодняшнего дня я запрещаю вам выходить в город по вечерам. Никаких ухаживаний за итальянками в продымленных, плохо освещенных кафе на берегу, и никаких злоупотреблений красным вином, которое здесь буквально льется рекой.
Тревор скорчил гримасу.
— Простая здоровая жизнь, какая прелесть! Да, мне говорили, что когда-то здесь был монастырь.
— Потом он превратился в дачу одного аристократа, так что, можно сказать, монастырская жизнь уступила место более вольным порядкам, — ядовито ответил Берн. — Ну как, договорились? Или вам будет все равно, если вы ослепнете?
Тревор вздохнул, потом улыбнулся:
— Буду подчиняться вам во всем. Обещаю.
— Спасибо, — пробормотал Берн.
— Кстати, прошу прощения за вчерашнее, — прибавил Тревор, слегка покраснев. — Это Томазо на самом деле заманил меня в кафе, а я поддался. У меня с утра нечеловечески болит голова.
— Что ж, ничего удивительного, — мрачно заметил Берн. — Теперь днем вы можете быть относительно свободны, разве что мне нужно будет сделать осмотр. Но уясните себе, что побережье пока для вас недоступно. И лодки, кстати, тоже.
На лице Тревора ясно было написано, что он готов поступиться развлечениями на какое-то время.
— Ладно, пропустим следующие два месяца, никакой веселой жизни, — спокойно проговорил он, и Фелисити с облегчением поняла, что ее брат наконец решил всерьез лечиться.
Когда она оставила Тревора на попечение медсестры, Берн проводил ее до двери клиники.
— Наверное, вы мне ничего не скажете, — начала она, — но я все равно хочу спросить — речь идет об операции?
— Возможно, операция и понадобится, но даже это не может гарантировать, что он будет полностью здоров, — ответил Берн.
— Понимаю. Я не настаиваю, чтобы вы связывали себя обязательствами.
— О, заставить меня связать себя обязательствами совершенно невозможно, ни в профессиональном, ни в личном плане. — В глазах его блеснула насмешка. — Не беспокойтесь, Фелисити. Если только ваш брат не выкинет очередную глупость, я уверен, что в какой-то степени смогу остановить слепоту и улучшить его зрение.
Она вернулась в офис доктора Йохансена несколько успокоенная. Обещание Тревора вести себя разумно сняло огромный груз с ее души.
Работая, она напевала что-то про себя, и Ноэль Беннет, войдя в ее комнату, спросил:
— Отчего вы такая счастливая? Или вы всегда у нас такая жизнерадостная?
— Нет, только сегодня утром, Ноэль, — ответила девушка. — Врач сказал, что есть шанс остановить слепоту.
— А, это вам Берн Мэллори сказал?
— Ну да, конечно.
— Советую не возлагать на него слишком больших надежд. Он блестящий специалист, это так, у него бывали удивительные случаи излечения, но были и такие, с которыми он не мог справиться. Ладно, поговорим о чем-нибудь другом. Не хотите пойти со мной прогуляться сегодня вечером? Мы могли бы сходить на танцы в «Арагосту».
Фелисити внимательно посмотрела на доктора. Провести с ним вечер было бы очень и очень приятно, однако сегодня она считала бестактным и неразумным проводить вечер с кем-то еще, кроме Тревора.
— Может быть, в другой раз? — спросила она, улыбаясь. — Сегодня вечером мне придется остаться дома с Тревором. Вы же знаете, как нас вчера отругал мистер Мэллори, так что лучше второй раз не попадаться.
— Мне кажется, вам нет смысла из-за Мэллори заключать себя в монастырь, — заметил Ноэль.
В этот момент в комнату вошел Берн Мэллори.
— Сегодня вечером я поеду кататься на яхте. Хотите поехать со мной? — спросил он у Фелисити. Ноэль пожал широкими плечами и быстро вышел из комнаты. — Я задал вам вопрос, — настойчиво проговорил Берн.
— Знаю. Я думаю, что вам ответить.
— Скажите просто «да» или «нет». А куда хотел повести вас Ноэль?
— Он пригласил меня потанцевать в «Арагосту», — ответила она холодно. — Я не сказала ему ни «да», ни «нет». Я сказала ему «в другой раз».
— Я разрешаю вам развлекаться, если желаете. Тревору от этого сегодня вечером хуже не будет.
— А где он?
— Он останется у меня в клинике, с ним постоянно будет сестра, а посетителей к нему не пустят, так что вы совершенно свободны на сегодняшний вечер.
— Спасибо, — произнесла она, не в силах сдержать иронию.
Берн отошел от ее стола, где он стоял все это время.
— Сообщите мне, в какую сторону вы склонитесь — к танцам или прогулке на яхте.
Он был уже в дверях, когда Фелисити сказала с вызовом:
— Я могу вместо этого вымыть голову или сделать себе маникюр.
Мэллори с улыбкой повернулся к ней, и улыбка поразила ее своей теплотой.
— Типичная рыжая! — усмехнулся он. — Вечно воинственно настроены. Впрочем, должен признаться, вы не совсем типичны. У вас не должно быть голубых глаз.
— Как специалист по глазам вы наверняка знаете, что мы не можем менять цвет глаз, чтобы угодить прихоти каждого знакомого.
Услышав ее ответ, Берн от души расхохотался. Через пару минут Фелисити тоже присоединилась к нему.
— Я буду готов к шести, — сказал он, выходя из комнаты.
Смех Фелисити сразу оборвался. Как ей принять приглашение Берна, когда она только что отказала Ноэлю?
Она сняла телефонную трубку и, набрав номер, попросила доктора Беннета.
— Его нет, — ответил ей чей-то голос. — Он ушел. Кажется, он говорил, что собирается поехать на берег, ему там надо забрать какое-то оборудование.
— А вы не знаете, когда он вернется? — поинтересовалась Фелисити.
— Нет. Я думаю, только поздно вечером. Что-нибудь передать?
— Нет, спасибо. — И Фелисити положила трубку. Странно, но она вдруг почувствовала радостное удовлетворение от того, что Ноэля не оказалось на месте и теперь у нее на самом деле не было выбора. Теперь ей остается только принять или отклонить предложение Берна.
Глава 4
