Уже полученный опыт говорит, что правильно сделали. Ибо сейчас тут, к гадалке не ходи, начнутся ревнивые движения, кто первым у кормушки окажется, кто ближе к Союзу прижмется. Могут повздорить между собой — разнимать придется.
Из «кюбеля» выскочил Бероев, возбужденный, не сказать что довольный — бойца подранили, но глаза блестят, — вот странная судьба у военных: радуются войне! Срабатывает инстинкт убийцы, хватка матерого хищника. А как же, его еще Держава вырастила.
Майор оглянулся назад, что-то сказал в рацию, помахал поднятыми руками с развернутыми к себе ладонями, расставляя машины. Совершив все положенные манипуляции, Руслан подошел к нам:
— Салам, «кренкели»!
— Привет, командир.
Честь не отдаем, ибо не совсем армейцы. Мы «партизаны», как мне доходчиво объяснил Гриша, то есть люди, временно призванные с «гражданки». Отношение к нам соответственное, на «отвяжись!». Явно это не показывают — мы нужны, — но такое чувствуется.
— Наши далеко ушли?
— Да нет, под квадры подстраиваются. А те по бокам по пересеченке.
— Развернулись уже, значит… Зиберт, ко мне!
Немец подскочил, вытянулся, отдал честь — красота.
— Значтак, зольдат, останешься здесь, с радистами, дальше с ними пойдешь. И возьми «льюис» в машине.
Немец слушал молча. Ни пререкания, ни раздражения, как бот. Лишь поправил на плече ремень маузера с оптикой. Козырнул, щелкнул пятками, пошел выполнять.
— Связь уже имеете? Далеко бьют станции? — возобновил деловой разговор Руслан, повернувшись к нам.
— Хоть до Шанхая, — солидно похвастался я.
Рассказали о связи с индусами, с Башней.
— Что там восточники, шевелятся в бою? — А глаза его никак не могут оторваться от оперативно важного направления, все мысли майора там.
— Говорят, что примерно двадцать пять километров прошли, с боями. Похоже, основную массу своих идиотов выкосили. Продвигаются дальше, сейчас опять долбят кого-то. Говорят, что если быстро справятся, то плановые пятьдесят получится сделать.
Майор удовлетворенно кхекнул, потер ладони.
— Отлично! Ладно, мужики, бывайте пока, а мы дранг нах остен!
Колонна выстрелила сизым выхлопом, зазмеилась дальше.
Радиопереговоры в эфире шли беспрерывно, но огневых контактов у войск пока не было, только группа Эриха по ком-то немного постреляла, поэтому я расслабился, огляделся.
За крошечным сараем, собранным из извилистых веток местного «саксаула» — черт его знает, что за растение, — у большой груды камней суетились люди, там часть клана Хамиса, все женщины, за исключением занятых на готовке, — это святое. Перекладывают булыги, сортируют. Откуда, как, какими силами и в какое время они натащили сюда всю эту прорву камней, и представить невозможно, это же просто тупой китайский подвиг!
Еще два мужика ловко ставят кошару, или кораль: огораживают кривыми плетнями солидный участок под отару. Кто-то ставит большую двадцатиместную армейскую палатку, даденную им сталкерами, кто-то заводит на очаги два здоровущих котла: мы уже знаем, что будет плов. Предвкушаем — я уже забыл, когда едал настоящий узбекский плов. Барашка узбеки уже зарезали, большого, жирного, кровь спустили. Бородатый младший брат Хамиса, здоровенный лоб Алшимбай, привязав еще теплое животное за задние ноги повыше, к гнутому, но крепкому стволу степной акации, традиционным кулинарно-разбойничьим ножиком — «пчаком» — осторожно, можно сказать, почти ласково снимает шкуру. Жир ярко-белый, мясо розовое… А еще он постоянно что-то напевает себе под нос. Акын.
О! Еще одна машина идет! Живенькое движение по трассе пошло, затусил народ.
— Олег, че там в эфире?
— Нормуль пока, Юра, рутина. Опять наши встали, смотрят.
Ишь ты, пообвыкся парень.
На площадку вполз бортовой «газон», загруженный доверху, даже непонятно, как они сюда умудрились доехать, не растеряв ничего по дороге. Остановив машину на обочине и не обращая особого внимания на засуетившихся узбеков, мужики быстро подошли к нам. Оба гражданские, тоже «партизаны». Оба чуть испуганы.
— Товарищ начрадиостанции, мы вот… привезли тут груза местным, этава… можно разгружать. — Худощавый пожилой экспедитор зачем-то протянул мне накладную.
На поясе у него висела новенькая коричневая кобура с револьвером, застегнутая цепко, по- заводскому, у водителя точно такая же. Эх… Что тут думать, я старший на объекте, потому и протягивает. Принял документ, не читая, сразу отдал бумагу направо, в руки молча стоящего Хамиса, алчного получателя груза, который с нетерпением ожидал какого-то решения. Что он так? А… Понял.
— Разгружайте. Хамис, распишись потом, не забудь.
Узбек заорал по-своему, да так, что весь клан тут же ринулся к машине.
— Как там на трассе, тихо, не?
— Людей не видели, пока ехали. Нам какие-то леопарды попались в степи. Прям возле дороги стояли, струхнули мы маленько, — ответил водитель.
— Нам сказали тут остаться. С вами, — сообщил худощавый. — Эвакуаторами, если что, раненых там вывозить…
— Оружие нормальное есть? И почему к
Экспедитор пожал плечами, словно растерялся:
— В машине «колчак» лежит, и «ремингтон» помповый имеем.
— Вот и держите рядом с собой. Хорошо, разгружайтесь пока. Давайте оба в кабину и на кабину, наблюдайте. И машину поставьте поудобней, не обижайте людей. Вообще-то тут их земли.
Зиберт вместе со своим «цундапом» встал подальше, выбрал пару удобных точек, поставил пулемет, ходит, смотрит, не отрывается от бинокля. Дисциплинированный вояка.
Сначала узбеки начали скатывать 200-литровые бочки с топливом, пять штук. Две им, остальные в резерв, для заправки проезжающих. Хамис суетливо бегал внизу, отчаянно ругался на соплеменников, эмоционально командовал, одновременно успевая разговаривать и в нашу сторону — комментировал происходящее.
— Уй-бой! Алшимбай, мозги сикма! Бери двумя руками, да!
— Не щадишь ты своих людей, брат, — заметил я, удивляясь, как они быстро и дружно выгружают привезенное.
— Э-э-э… Если осел легко навьючен, он приобретает желание лечь на землю, пусть работают молодые, сильные. И глупые. Уй-бой! Инсоф сенда борми?
Бородач не выдержал, поднял руки, громоподобно заорал в ответ старшему брату:
— Менга бакрма!
Хамис сплюнул, вздохнул, отошел назад.
— Что он сказал?
— Не кричи на меня, говорит мне, ты понимаешь! Молодежь… Ладно, ладно, работайте, работайте!
За бочками настал черед туго стянутых пакетов с пиломатериалом из Медового. Увидев доски во всей красе, узбек просто ошалел:
— Уй-и, а-а! Доски! Обрезные! — Он кинулся вперед, расталкивая родню, тут же принялся зачем-то считать: — Бир, икки, уч, турт, беш, олти, етти, саккиз…
Не желая мешать столь экстатическому состоянию, я отошел к пикапу, где Олег все так же внимательно «сидел на эфире». И отсюда посмотрю — так даже шире горизонты, картинка целостней.
Клан встанет тут. Договорились с ними давно, и Хамис ждал этого дня, как говорил Демченко, до
