Предисловие к русскому изданию[1]
В 2001 году я имел честь читать курс лекций в музее Набокова в Санкт-Петербурге. Музей находится в доме № 47 по Большой Морской улице, в старом семейном особняке Набоковых, который писатель с такой любовью описал в своей автобиографии «Другие берега».
У человека, который провел большую часть жизни с произведениями Набокова под рукой, работа в этом доме, ежедневное чтение лекций в старой библиотечной комнате, вызывала странные ощущения. Прошло уже более восьмидесяти лет с тех пор, когда в этой комнате засиживался за книгами Владимир Набоков, но его присутствие ощущалось очень сильно. До странности сильно. В один из первых дней, перед началом лекции я прохаживался по соседней комнате, одной из бывших гостиных, когда вдруг боковым зрением заметил, как что-то яркое мелькнуло рядом. Я осмотрелся и увидел на потолочной лепнине большую бабочку со сложенными крыльями. Она сидела неподвижно в неярком свете. Позже в тот же день я зашел в другую комнату, и там, теперь уже на ярко освещенном белоснежном потолке, я увидел ее снова, крылья ее были раскрыты, их можно было рассмотреть. Я позвал студентов, и одна из студенток сфотографировала бабочку. До этого я провел в городе больше недели и ни разу не видел ни одной бабочки. Я навел справки у сотрудников музея и выяснил, что никто из них также не видел в музее бабочек. На следующий день бабочка оказалась на том же месте.
В собрании музея есть несколько книг из библиотеки прежних владельцев особняка. Среди них — «Естественная история британских бабочек и мотыльков» Эдварда Ньюмана (The Natural History of British Butterflies and Moths by Edward Newman). Это довольно большой том с рисунками Джорджа Уиллиса, гравированными Джоном Кирчнером, изданный в Лондоне Джоном Глайшером в 1870 году, через год после рождения отца Набокова, Владимира Дмитриевича. На книге сохранился набоковский экслибрис, и история самой книги очень необычна. Отец Набокова собирал бабочек в детстве, и скорее всего, именно он приобрёл когда-то этот том, а позже подарил своему сыну. После революции собрание книг Набоковых распалось и частично было рассредоточено по другим библиотекам. Когда был создан музей Набокова, сотрудники музея обнаружили эту книгу в собрании Библиотеки РАН в Петербурге. В 1999 году Терри Майерсу, американскому коллекционеру и дарителю музея, удалось купить другой экземпляр книги Ньюмана, и с его разрешения сотрудники музея обменяли этот экземпляр на тот самый, картинки в котором раскрасил юный Владимир Набоков. Среди этих выбранных Набоковым картинок было и изображение бабочки Vanessa Io (теперь называемой Inachis Io) или «павлиньего глаза». Именно она и посетила старый семейный особняк в тот день. Из книги Дитера Циммера «A Guide to Nabokov's Butterflies and Moths» (Гамбург, 2001) мы узнаём, что именно эту бабочку Набоков упоминает в «Других берегах», а также в двух своих ранних научных публикациях, где он отмечает встречу с этой бабочкой в Крыму в 1918 году, а затем в 1929 году во французских Пиренеях, где он тогда отдыхал. В романах «Дар» и «Ада» также встречается упоминание о бабочке «павлиний глаз». Набоков часто использовал бабочек для создания смысловых узоров, и с бабочкой Vanessa Io или «павлиньим глазом» в романе «Другие берега» — именно тот случай. В первый раз она упомянута в предисловии, где Набоков рассказывает о своих мучительных усилиях удержать в памяти ускользающие детали прошлого. Портсигар возвращен в память благодаря его связи с тем местом, где юный Набоков поймал в июне 1907 года бражника, встречавшегося тогда крайне редко, и где его отец, за много лет до этого, впервые повстречал «бабочку „павлиний глаз“, очень редкую в наших северных лесах». Сцена, дающая толчок воспоминанию, полностью воспроизведена в главе третьей, где Набоков пишет о своей «не лишённой патологической подоплеки» «страстной энергии памяти», которую он, по собственному мнению, унаследовал от отца. Приводя пример силы отцовской памяти, он пишет: «Было одно место в лесу на одной из старых троп в Батово, и был там мосток через ручей, и было подгнившее бревно с края, и была точка на этом бревне, где пятого по старому календарю августа 1883 года вдруг села, раскрыла шелковисто-багряные с павлиньими глазками крылья и была поймана ловким немцем-гувернером этих предыдущих набоковских мальчиков исключительно редко попадавшаяся в наших краях ванесса. Отец мой как-то даже горячился, когда мы с ним задерживались на этом мостике, и он перебирал и разыгрывал всю сцену сначала, как бабочка сидела дыша, как ни он, ни братья не решались ударить рампеткой и как в напряженной тишине немец ощупью выбирал у него из рук сачок, не сводя глаз с благородного насекомого». Набоков не называет прямо бабочку в этой сцене. Но именно «павлиньи глазки» дают возможность её идентифицировать: слово «павлиньи» относится к кружкам на крыльях насекомого, напоминающим те, что можно увидеть на хвостовом оперении павлина. Великолепный справочник Дитера Циммера дает идеальное описание. Само симпатичное создание имеет размах крыльев чуть более двух дюймов (50–60 мм): «в уголке каждого тёмно-рыже-коричневого зазубренного крыла имеется большое пятно-глазок, красноватое на передних крыльях и синеватое на задних». Между прочим, Набоков создаёт беллетризованную версию описанного события в романе «Дар», где Фёдор рассказывает о том, как его отец поймал свой первый экземпляр «павлиньего глаза». В романе «Ада» есть упоминание о том, что Ван и Ада, прогуливаясь вдоль берега Женевского озера, встречают вялых бабочек этого вида. Циммер также отмечает, что весной 1972 года Набоков обнаружил экземпляр «павлиньего глаза» в саду отеля «Монтрё Палас», когда его снимало немецкое телевидение для документального фильма.
Набоков отмечает, что «павлиний глаз», пойманный его отцом в 1883 году и им самим в 1907 году, был большой редкостью в петербургских краях. Впрочем, Циммер говорит о том, что ареал этой бабочки увеличился за последние сто лет, и теперь ее можно увидеть везде, от Северной Европы до Японии. Как бы то ни было, она уже не редкость ни в Петербурге, ни в бывших набоковских имениях в семидесяти километрах к югу от города, где я ее видел не один раз, в том числе и одну мертвую бабочку в усадебном доме, который дядя Василий Рукавишников завещал своему любимому племяннику в 1916 году.
Очень хочется верить, что бабочки «павлиний глаз», которых я так часто встречаю в местах, связанных с Владимиром Набоковым и его отцом, свидетельствуют о незримом присутствии автора где-то рядом. Скорее всего, это не так, почти наверняка не так. Но все же… В конце концов, тот экземпляр в петербургском доме или та, мертвая бабочка, которую я нашёл в загородном имении, могли быть потомками представителя вида 1883 года, о котором отец рассказывал сыну — или же моя бабочка 2001 года могла быть носителем генов той, которую Владимир поймал в 1907 году. А может быть, и нет.
Как бы то ни было, у каждого, кто в будущем посетит дом Набоковых и бывшие их имения, есть неплохая возможность встретить бабочку Vanessa Io.
Дональд Бартон Джонсон
