Бондарь избавился от «вальтера» и растянулся рядом с трупом человека, который не успел стать его другом. И все же кое-что Реутов успел.
Успел, повторял про себя Бондарь, успел. Его пылающее лицо соприкоснулось со снегом. Нужно было сохранять ледяное спокойствие. Кроме выдержки и хладнокровия, никаких козырей не оставалось.
Глава 16
В телевизоре одни говорящие головы сменяли другие. Участники ток-шоу взахлеб рассказывали о своих пристрастиях и увлечениях. Зрители дружно аплодировали, отрабатывая деньги. Ведущий изображал оживление. Растянувшийся на кровати Бондарь курил сигарету за сигаретой, ожидая своей участи. К обеду его не пригласили. Это могло означать, что Леди М распорядилась не переводить продукты на человека, заочно приговоренного к смерти.
Бондарь был рад, что его оставили одного. Кусок бы не полез ему в горло. Гибель Реутова еще не успела отойти в прошлое достаточно далеко, она живо стояла перед глазами, и мельтешение радостных физиономий на телеэкране не избавляло от свежих воспоминаний.
Причина, по которой застрелили полковника, не составляла секрета. Прежде чем увести Бондаря, один из наемников Морталюк молча продемонстрировал миниатюрный микрофон, прицепленный к воротнику куртки убитого. Их разговор прослушивали от начала до конца, а потом поступил приказ ликвидировать Реутова. Несомненно, решение приняла Морталюк. Почему в таком случае она не распорядилась избавиться заодно от своего проштрафившегося телохранителя? Намеревается побеседовать с ним напоследок? Задумала подвергнуть его допросу с пристрастием? Или на горе Фишт готовится публичная казнь в назидание остальным?
Бондарь повернул голову на звук открывшейся двери. Он ожидал увидеть вооруженных охранников, явившихся за ним, но в комнату вошла разрумянившаяся на морозе Раиса с неизменной зубочисткой во рту. Выражение ее лица было сердитым и неприступным.
– Пошли со мной, – сказала она, не вынимая рук из карманов оранжевой куртки. Ее ботинки нетерпеливо переступали с места на место, осыпая ковер комьями тающего снега.
– Решили пригласить меня в гости? – поинтересовался Бондарь, щурясь от сигаретного дыма, лезущего в глаза.
– Вас желает видеть Маргарита Марковна, – буркнула Раиса.
– Жаль. А я уж думал, что мы пошалим немного. – Бондарь подмигнул. – Напоследок.
– Вы уже пошалили, Евгений Николаевич. Стыдно. Не ожидала от вас.
– Чего?
– Сами знаете. – Раиса бросила взгляд на видеокамеру под потолком и укоризненно покачала головой. – Теперь у вас будут неприятности.
– Надеюсь, что крупные, – сказал Бондарь, вставая.
Непроизвольное движение Раисиных челюстей закончилось тем, что зубочистка упала на пол.
– Не мелите вздор, – насупилась она.
– Это не вздор, – возразил Бондарь, обуваясь. – Я предпочитаю все крупное: неприятности, удачи, женщин. Интересно, сколько вы весите без одежды?
Раиса, наклонившаяся за зубочисткой, распрямилась так стремительно, словно ей вогнали иголку в зад.
– У вас был шанс узнать это, но вы его упустили, – заявила она, грозя Бондарю пальцем. – Сами виноваты.
– Если я и сожалею о чем-то, – заявил он, – то лишь о том, что мне не довелось насладиться вашими рубенсовскими формами.
– Рубенсовские формы? – насторожилась Раиса. – Что это такое?
– Гармоничное телосложение, – пояснил Бондарь. – Это когда у женщины такой массивный бюст, что сохранять равновесие ей удается лишь благодаря устойчивости, гм… нижней части.
– Странно. Мне еще никто не делал подобных комплиментов. Вы говорите обо мне так, будто я какая- то неваляшка. – Раиса внимательно осмотрела зубочистку, повертела ее в пальцах и спрятала в карман. – И все же мне будет жаль, если мы больше не увидимся. – Она с вызовом посмотрела на видеокамеру. – Не виновата же я в том, что кто-то вызывает у меня симпатию?
– Спасибо, – с чувством произнес Бондарь. – Моральная поддержка нужна мне сейчас, как никогда. Скажите, на дворе уже сооружают эшафот? Или меня просто обольют водой на морозе, как это сделали с генералом Карбышевым в Маутхаузене?
– Водой на морозе? – восхитилась направившаяся к выходу Раиса. – И чем это закончилось?
– Он превратился в ледяную статую, – ответил последовавший за ней Бондарь. – В недолговечный памятник самому себе.
Ему вдруг расхотелось зубоскалить. До сих пор он дурачился, чтобы заглушить отчаяние и тревогу, засевшие в груди, но упоминать Карбышева не стоило, ох, не стоило. Предчувствие беды стало таким сильным, что Бондарь прикусил язык.
На протяжении всего пути по коридорам сменявшие друг друга охранники не спускали с Бондаря глаз. Один постоянно маячил впереди, второй торчал сзади. Они действовали на нервы.
Шипение пневматического механизма распахнувшейся перед Раисой двери напоминало по звучанию змеиное. Повинуясь жесту, Бондарь переступил порог и очутился в просторном полукруглом помещении с иллюминаторами вместо окон. Дверь закрылась.
Две пары глаз уставились на вошедшего. Одна из них принадлежала мужчине средних лет, устремившему на Бондаря не только пристальный взгляд, но и дуло укороченного автомата. Мужчина стоял справа от двери, расположившись таким образом, чтобы в случае чего не зацепить пулей Маргариту Марковну. До него было метров пять. Расстояние, разделяющее Бондаря и хозяйку, было в два раза больше.
Сегодня в ее облике не наблюдалось ничего показушного или вызывающего. Затянутая в непроницаемо-черное трико, она походила не на Мэрилин Монро, а на немолодую гимнастку, отдыхающую в позе лотоса на бамбуковой циновке. На фоне белой стены фигура Морталюк казалась изящной и даже хрупкой.
– Вы сильно похудели, – заметил Бондарь.
– Сядь на пол, – скомандовал охранник. – Ноги подогни под себя, руки положи на колени.
– Будем медитировать?
– Молиться перед смертью! Сядь, тебе говорят.
– Потише, Марк, – подала голос Морталюк. – У меня раскалывается голова. Евгений Николаевич и без крика выполнит все, что от него требуется. Он очень рассудительный и выдержанный человек, настоящий профессионал. Я правильно тебя охарактеризовала, дружок?
– Не совсем, – возразил усевшийся на пол Бондарь. – Выдержки мне порой не хватает. Это всегда мешало моей карьере.
– Не беда. – Улыбка тронула почти бесцветные губы Морталюк. – О карьере можешь больше не волноваться. Она закончена.
– Я постоянно помню об этом. С того самого дня, когда подал рапорт об отставке.
– Судя по твоему повышенному интересу к моим делам, никакой отставки не было.
– Если бы не этот истукан с автоматом, – сказал Бондарь, покосившись на охранника, – я бы объяснил причины своего интереса.
– Ты не в том положении, чтобы ставить условия, – прищурилась Морталюк, вставляя сигарету в мундштук.
– Положение как положение. Ноги подогнуты, руки на коленях. Самая подходящая поза для того, чтобы прикончить меня выстрелом в затылок.
– Разве ты этого не заслужил?
