– Ну? – Пистолет в руке Морталюк задергался. – Что в постели?
– Ты по натуре рабыня, сексуальная рабыня. Тебе необходимо, чтобы тебя брали грубо, почти силой.
– Еще одно слово на эту тему, и я выстрелю!
– Ни за что, Марго, – пренебрежительно усмехнулся Бондарь. – Ты ведь истосковалась по моей скупой мужской ласке. Ты действительно сгораешь от нетерпения. И мечтаешь о том, чтобы я поскорей окончательно оправдал себя в твоих глазах, после чего мне будет позволено опять проделать с тобой все то, от чего ты сходила с ума в Москве.
– Ну-ну!
– Вместе с тем тебя пугало, что кто-то может иметь власть над тобой, – размеренно продолжал Бондарь. – Вот почему, добравшись до своих владений, ты сразу залегла в клинику, хотя следила за каждым моим шагом.
– Не только поэтому, – поспешила возразить Морталюк, зрачки которой заполнили всю радужную оболочку.
– Не только. Ты проходила плановую процедуру омоложения. – Бондарь погасил сигарету. – Между прочим, выглядишь просто потрясающе.
– Оставь комплименты при себе! Я в них не нуждаюсь!
– Еще как нуждаешься. Могу поспорить, что возвращение молодости – это единственная по- настоящему важная для тебя цель. Только не перестарайся, Марго. Ты ведь знаешь, что чересчур молоденькие партнерши меня не привлекают.
– Откуда мне знать? – фальшиво удивилась Морталюк.
– Только не говори, что не наблюдала за моим свиданием с этой… как ее? Любочкой?
– Людочкой.
– Точно, – кивнул Бондарь. – Признаюсь, я выставил ее не только из привередливости. Пожалел дурочку. Ей бы здорово досталось, позарься я на ее прелести.
– Что ж, пока что все звучит достаточно убедительно, – признала Морталюк. – Но все это лирика, мелочи. Перейдем к главному. Ты утверждал, что проник в мои тайны. Хвастайся, Женя. Что тебе известно, вернее, о чем ты догадываешься?
Ствол пистолета вскинулся чуть выше и замер, как головка змеи, оценивающей грозящую ей опасность.
Озарение напрямую связано с обстановкой, в которой возникает. В чем-то оно подобно искре, из которой может разгореться, а может не разгореться пламя. Иногда достаточно легкого дуновения, но порой то же самое дуновение гасит едва вспыхнувший костер. Случается, что озарение возникает в тишине и уединении и сразу гаснет, чтобы вспыхнуть в самый неожиданный момент, когда все вокруг препятствует этому: например, когда балансируешь над пропастью, идешь по лезвию ножа или по тонкому льду…
Бондарь не услышал щелчка, сопровождающего включение наития, но оно включилось. Откуда ни возьмись, возникли недостающие фрагменты загадочной головоломки, составлением которой он занимался все эти дни. Пазлы встали на места как влитые. Стало даже как-то неловко за то, что на столь простую задачу было затрачено так много времени.
– Я ни о чем не догадываюсь, – сказал Бондарь.
Из-за расширившихся зрачков глаза Морталюк выглядели огромными и непривычно темными.
– Вот как? – холодно произнесла она.
– Я не догадываюсь, я знаю наверняка.
– Не стоит меня интриговать дальше, я и так достаточно заинтригована.
– Ладно, – спокойно сказал Бондарь. – Приступаю. Итак, модельное агентство понадобилось тебе для того, чтобы отобрать достаточное количество глупеньких, но хорошеньких девчат. В твоем распоряжении их двадцать семь, и все они – идеальные мамы по своей природе. Задержка за малым. – Бондарь переменил позу, вытянув затекшие ноги перед собой. – Забеременели только пятеро из девушек, несмотря на установленный для них график свиданий с молодыми здоровыми охранниками. Полагаю, медики, исследовавшие их, назначили оптимальные дни для секса. Я в этом не специалист, но, думаю, индивидуальные графики построены в соответствии с менструальными циклами.
– Совершенно верно, – подтвердила Морталюк.
– Медики не учли еще одного важного обстоятельства, – авторитетно заявил Бондарь.
– Какого же?
– Отсутствие чувств. Таких обычных человеческих чувств, как влечение, симпатия, привязанность, подлинная страсть, черт подери. Механический секс. А ведь здесь, на Кавказе, не зря говорят, что горный орел в неволе не размножается. Разумней было бы применять метод искусственного оплодотворения. Но ведь тогда исчезал немаловажный побочный эффект, да, Марго?
– Не понимаю, о чем ты толкуешь.
– Отлично понимаешь. Тебя возбуждает присутствие множества молодых мужчин, с которыми ты перепихивалась время от времени. – Бондарь умышленно заговорил грубо, изображая ревность, которую не испытывал. – Секс с охранниками помогает тебе ощутить себя молодой, но в то же время ты понимаешь, что они просто отрабатывают свои деньги.
– Я сейчас выстрелю, Женя, – предупредила Морталюк. Ее губы вытянулись в тонкую прямую линию, глаза образовали две параллельно идущие щелочки.
– Не выстрелишь, – безмятежно произнес Бондарь. – Мы переходим к самому интересному. К твоей идее фикс обрести вечную молодость. Косметические трюки и подтяжки лица тебя не устраивают. Ты задумала найти радикальное решение проблемы. И тут весьма кстати пришлось медицинское образование твоего референта. – Бондарь вопросительно приподнял брови. – Он всеми правдами и неправдами стремится вернуть себе нормальную внешность, верно? И клиника работает под его началом. Специалисты привлекаются со стороны, но Щусевич дирижирует оркестром, и это он придумал оборудовать первоклассное родильное отделение в горах. Правда, до родов дело доводить не обязательно. Достаточно будет, если каждая девушка выносит в себе плод. Доведет его, так сказать, до нужной кондиции. Поправь меня, если я ошибаюсь, Марго.
– Воздержусь, – процедила Морталюк.
– Ну и правильно. Возразить тебе нечего. Есть девушки, которые подписали с тобой контракты или заключили устные соглашения. Допустим, сроком на два года.
– На полтора, Женя. Я привыкла экономить во всем.
– На полтора, – повторил Бондарь. – Все недоношенные дети, которые появятся на свет в результате абортов, переходят в твою собственность. Дальше начинаются медицинские тонкости, в которых я не силен. Тут я не специалист, в отличие от Щусевича. И все же я попытаюсь.
– Попытайся, – кивнула Морталюк, не подозревая, что цитирует известное изречение товарища Сталина. – Попытка не пытка.
– Проблемой омоложения занимались еще во времена СССР, – сказал Бондарь. – Брежнев и его придворные старцы требовали от врачей чуда, и оно произошло. Была найдена панацея от старения. Не помню, как называются ткани человеческих зародышей, рекомендованные для трансплантации кремлевским долгожителям, но точно знаю, что они обладают колоссальной жизненной энергией…
– Фетальные ткани, – подсказала Морталюк.
– Как бы то ни было, а омолодить членов Политбюро не получилось, – продолжал Бондарь. – Очень уж нерешительными они оказались. Услышав, что речь идет о пересадке органов
– И вскоре помер.
– Да, но лаборатории сохранились и существовали до горбачевской разрухи. Мое ведомство когда-то осуществляло контроль за свертыванием всевозможных секретных исследований, поэтому я в курсе. – Не переставая говорить, Бондарь встал. – Клонирование, о котором сейчас так много говорят, основано на результатах работы расформированных советских институтов. Западные ученые пыжатся, будто это они придумали использовать эмбриональные ствольные клетки…
–
