Пряные ночи

бросилась к Камар-аз-Заману и стремительно поцеловала его в рот, как голубица клювом. Крепко обняв его со всей силой любви и страсти своей, она воскликнула: «О господин мой, явь это или сон? Неужели Всевышний послал нам близость после разлуки? Слава же Аллаху за то, что мы встретились, когда уже потеряли всякую надежду!»

Увидев царевну в таком состоянии, евнух выбежал из покоев и, придя к царю аль-Гайюру и поцеловав землю у ног его, сказал: «Знай, о мой владыка, что этот звездочет — шейх среди звездочетов! Он ученее их всех! Он вылечил твою дочь, стоя за занавеской и не входя к ней». — «А не напутал ли ты чего, о раб!» — воскликнул царь. И евнух отвечал: «О господин, встань и взгляни на нее, она нашла в себе столько сил, что порвала железные цепи, вышла к звездочету и принялась целовать его и обнимать».

Тогда царь аль-Гайюр поднялся и пошел к своей дочери, а та, увидав его, встала на ноги, закрыла себе голову и произнесла такое двустишие:

«Не люблю зубочистку я потому, что
Напомнит она — не ты рядом со мной!

А арак, тот любезен мне потому, что
Напомнит он — вновь я вижу тебя».

Отец ее до того обрадовался такому благополучному исходу, что едва не улетел от счастья. Он поцеловал дочь свою в лоб и обратился к Камар-аз-Заману с вопросом: «Из каких ты земель, о юноша?» И тот рассказал царю о своем происхождении и сане, о том, что является сыном султана Шахрамана. Затем Камар-аз-Заман рассказал ему всю свою историю от начала и до конца. Он поведал о ночи, проведенной с Ситт Будур, о том, как он снял с ее пальца перстень и надел ей свой. И царь аль-Гайюр изумился и воскликнул: «Поистине вашу историю надлежит записать в книгах, чтобы ее читали многие поколения!»

Затем царь аль-Гайюр призвал судей и свидетелей, сочетал официальным браком госпожу Будур и господина Камар-аз-Замана и велел украсить город на семь дней. Во дворце разложили скатерти с кушаньями и устроили празднества. Город же был украшен, и все жители надели самые роскошные свои платья, а воины забили в литавры и застучали в барабаны. Царь аль-Гайюр несказанно радовался исцелению дочери и ее замужеству, и многожды прославил он Аллаха, пославшего ей любовь к красивому юноше царских кровей.

На свадьбе все любовались женихом и невестою, ведь были они равны по красоте, прелести и изяществу. Камар-аз-Заман провел всю ночь подле молодой жены. И достиг он всего, чего желал от нее, а она удовлетворила свое стремление к нему и насладилась его красотой и прелестью. Так обнимались молодые до утра. А на другой день царь устроил званый пир, собрал на него всех жителей внутренних и внешних островов и разостлал для них скатерти с роскошными кушаньями. Так и стояли столы с яствами, открытые для всех, в течение целого месяца.

Когда сердце Камар-аз-Замана успокоилось оттого, что он достиг желаемого и уже провел с Ситт Будур некоторое время, ему вспомнился отец его, царь Шахраман. И увидел царевич во сне, как отец говорит ему: «О дитя мое, зачем ты поступаешь со мною столь сурово?» И произнес старик во сне такие двустишия:

«Луна во мраке страшит меня отдалением,
Поручила векам стеречь она стадо звезд своих.

Дай срок, душа! Ведь, может быть, и придет она.
Потерпи же, сердце, когда прижгли, как клеймом, тебя».

Увидев во сне своего страдающего отца, Камар-аз-Заман стал наутро озабочен и печален. Ситт Будур спросила у мужа, что случилось с ним, и он рассказал ей о своем видении. Тогда царевна взяла супруга и повела его к своему отцу. Они рассказали царю о случившемся и попросили дозволения уехать из страны. Султан позволил Камар-аз-Заману уехать. Тогда Ситт Будур сказала: «О батюшка, я не вынесу разлуки с мужем». И отец ей отвечал: «Поезжай же с ним!» Он позволил дочери удалиться с Камар-аз-Заманом в его земли. Но один раз в год она обязана была навещать своего отца.

Супруги поцеловала царю руку, и тот принялся снаряжать своих детей в путь. Он приготовил им припасы и все необходимое для путешествия и выделил им лучших коней и одногорбых верблюдов, а для своей дочери он велел вынести носилки. Царь нагрузил для них мулов и верблюдов и дал им для услужения множество людей и черных рабов. А в день отъезда султан аль-Гайюр попрощался с Камар-аз-Заманом и одарил его десятью роскошными золотыми платьями, шитыми жемчугом, предоставил ему десять коней, десять верблюдиц и мешок денег, поручил ему свою дочь Ситт Будур и выехал проводить их до самого дальнего острова.

Когда пришло время расставаться, султан заглянул к своей дочери Ситт Будур, сидевшей на носилках, прижал ее к груди и поцеловал. Затем он заплакал и сказал:

«К разлуке стремящийся, потише:
Услада влюбленного — объятья.

Потише: судьба всегда обманет,
И дружбы конец — всегда разлука».

Отойдя от своей дочери, царь отправился к Камар-аз-Заману, стал с ним прощаться и целовать его, а затем он расстался с ним и возвратился с войском в свой город.

И Камар-аз-Заман со своей женой Ситт Будур, со слугами и рабами находился в пути вот уже целый месяц. И вот остановился этот караван на лугу, обширно раскинувшемся, изобиловавшем травою. Путешественники разбили там палатки, поели, попили и отдохнули. Когда Ситт Будур заснула, Камар-аз- Заман вошел к ней и увидел ее лежащей в шелковой рубашке абрикосового цвета, из-под которой были видны очертания ее прекрасного тела. На голове у молодой жены находился платок из золотой парчи, шитый жемчугом и драгоценными камнями. В это время ветер поднял ее рубашку выше пупка, стали видны ее груди, показался живот, который был белее снега, и каждая впадина в его складках вмещала унцию орехового масла. Любовь и страсть Камар-аз-Замана увеличилась, и он произнес:

«Когда бы сказала мне (а знойный бы ветер жег,
И в сердце, и в теле всем огонь бы и жар пылал):

«Что больше жаждешь ты: увидеть возлюбленную
Иль выпить глоток воды?» В ответ сказал бы я: «Ее!»»