успокоить. Более верные сведения — что от Николо-Козельска какие-то банды двинулись к немецким дозорам, чтобы преградить нам дорогу; вообще банды везде, грабят хуторян. Странно, говорят, что немцы заняли с боя Апостолово, а Кривой Рог и Николо-Козельск оставляют.
Утром прибыл Беспалов из Большой Каховки; в Бериславе и в Большой Каховке банды по нескольку сот, в последней их штаб — кажется, отряд Маруськи. Мост есть, охраняется; один офицер остался следить, условившись с Беспаловым о встрече. Наружность Беспалова — одно упоение, типичный красногвардеец; пока разведчики очень хорошо работают.
Пароходов и больших барок и т. п. нет — большевики угнали на север; есть опасность, как бы не заняли Берислав немцы от Херсона. Вообще главная трудность — не развели бы и не разрушили мост. Думаю, как организовать неожиданный захват переправы. Вот альфа и омега, а сопротивление — вздор.
Растерянность местной охраны перед нашим уходом под угрозами хулиганов, грозящих приходом большевиков, мнение о необходимости наиболее обеспеченным бежать. Успокаиваем, ободряем, но уж очень трусливы. Жалкий народ, не понимает своей силы. (
Выступили в 8 часов. Солнечная погода. Небо чистое, синее. Юго-восточный ветерок. Мираж весь путь, идешь точно среди озер — всюду вода на горизонте. Шли частью рысью, легко, без растяжек. Легкая дорога, а главное, сказывалась привычка. Большой привал в Ново-Павловке до половины третьего. В ней много пьяных — сказалась продажа водки из казенного завода в Давыдовом Броде. Прибыли в Давыдов Брод головой колонны в начале 18-го часа. Продажа спирта и водки сразу запрещена, по прибытии наряжен караул из непьющих. Не знаю, выйдет ли что, так как в каждом доме полно водки — начальствующих на всякий случай набодрил. Отряд Жебрака, шедший в часе расстояния, встретил нас своей чахоточной музыкой, егерским маршем — проходили со своим распущенным Андреевским знаменем.
Опять встретились, вернее разминулись, с австрийцами, которые небольшим отрядом — ротой с четырьмя пулеметами — двигались вдоль железной дороги от Херсона на северо-восток, занимая путь. Прошел незадолго до появления нашего конного отряда.
Мысль о переправе грызет. Какое тяжелое дело. Все эти большевики, все их окопы и пулеметы на той стороне. Пушек у них нет, а если бы и были, все это не стоит ничего. Дали бы красивый бой и легко перешли бы, но у них есть машинка Румкорфа[33], и простой поворот ручки одного не растерявшегося человека может поставить нас в очень тяжелое положение и свести почти на нет всю громадную организационную работу, все труды, убить все надежды. Конечно, перейдем во всяком случае, но какою ценой — быть может, всей артиллерии и прочей материальной части.
Легко понять мое состояние духа и всю работу мозга в поисках успеха.
В приказе на завтра дал фальшивое направление через деревню Дунино с указанием переправы у местечка Меловое — все равно офицеры не сумеют сдержать язык за зубами, авось их разговоры принесут пользу…
Выступили в 8 часов. Ясный солнечный ветреный день. По дороге ни одной деревни, зато часто отдельные хутора, особенно ближе к Бериславу. Около 5 часов вечера подошли к месту, предположенному для ночлега, наметил разброску отряда по отдельным хуторам в глубину верст на шесть. Это при предположенном ночном выступлении! Никто из штаба не встретил. Рысью выехал на поиски и не без труда нашел, а один из квартирьеров сообщил, что, по полученным сведениям, Берислав уже занят австрийцами, которых 500–400 человек с 4 пулеметами, без артиллерии. Ожидают еще подкреплений и артиллерии, что мост в их руках, что Каховка и левый берег Конки занят большевиками, копающими окопы. Имеют артиллерию, стреляя по Бериславу. Решил не останавливаться, а немедленно двигаться, так как обстановка такова, что либо сейчас пройти, пока наша помощь нужна австрийцам и нападение для большевиков опасно, либо обречь на гибель все дело, если, получив подкрепление и артиллерию, сами завладеют, заградят дорогу. Переправы для грузов вблизи нигде нет. Конная артиллерия и конница уже стояла на квартирах — приказал готовиться. Переговорил с Войналовичем — решил, что он с Жебраком поедет к австрийцам, скажет, идем домой бороться с большевиками, а овладевая переправой через Конку, просим остаться в стороне, потом сдадим переправу им. Сказал — объяснить им, кто мы, что переправиться должны Войналович уехал. В 18½ ушла конная колонна и броневик. В 18¾ двинулась и вся прочая колонна; за это время она перестроилась, выделив вперед только стрелковые и пулеметную роты с патронными повозками (по одной на роту), за ними — телефон и санитары, другая пулеметная рота и вся артиллерия. Вся же колонна обозов шла сзади под прикрытием службы связи и отряда Жебрака, выделившего в конный отряд взвод человек в 30, наиболее знакомых с переправным делом. Вскоре после начала движения, через ½—¾ минут, начали слышаться редкие орудийные выстрелы, а в темноте ярко сверкали необычайно высокие разряды шрапнели.
В половине 20-го вернулся Войналович (с ним один германский унтер-офицер). Оказывается, часа два назад прибыл еще батальон немцев 21-го полка пешком из Херсона. Сильно устали. Роты слабые, но дисциплина хорошая. Немецкий майор очень интересовался, кто мы; условились, что мы займем участок правее их цепей, поставим артиллерию, а с рассветом начнем наступление. Мы настаивали иметь только свои части, но ночью трудно им было продвигаться, и они оставили одну свою роту.
Странное впечатление оставляло положение и переговоры — три стороны, три врага. Каждая сторона враждебна остальным двум, но случайным ходом обстоятельств вынуждена бороться совместно. Все время строил свое развертывание с учетом противодействовать измене; они также что-то очень пытаются иметь расположение, удобное для обороны против нас. Ввиду всего этого всех оставил ночевать на подводах вблизи окраины города Берислава, по-ротно в две линии 200 х 200 шагов, все наготове, все предупреждены против измены. Артиллерия ночью заняла позицию. Около 10 начала становиться на ночлег. Обоз верстах в двух от города Вагенбургом, мы в домике на кладбище вповалку на полу, даже без соломы, со штабом полка; Войналович с двумя офицерами вблизи моста в каменном доме, там же артиллерийский наблюдательный пункт. Холодно, костры. Лошади почти не ели и не пили, люди тоже голодные. Артиллерия — горная, мортирная и легкий взвод на возвышенном берегу против моста, а один легкий взвод за серединой города — специально для артиллерии большевиков: отсюда, очевидно, лучше видно. Конница в домах по окраине.
Вперед должны были идти 1-я и 2-я роты, пулеметный взвод «максимов», оба эскадрона и взвод Жебрака, все под командой Войналовича, все время рвавшегося вперед. Остальные оставались обеспечивать нас от немцев. Лег в час, сделав все распоряжения. Вечером изредка ружейная стрельба.
В начале пятого утра роты полковника Войналовича начали в пешем строю, конница в поводу переходить мост. С утра обменялись с немцами офицерами для связи. Рассветает. Два одиночных выстрела. Артиллерия наготове. Просит броневик — двинули на мост, сам-то мост вынес бы, да доски гнилые, грозят провалиться в любую минуту — решил вернуть, хорошо, что броневик выехал только на начало моста. Придется перевозить на пароме — поручил это руководство Жебраку. В это время, в 6.30, получил от Войналовича достаточно неясное донесение, что ему нужно выслать вперед броневую машину и горную артиллерию для поддержки штурма и что противоположный берег реки Конки «занят». Кем? Судя по содержанию записки — большевиками. Приказал было открыть огонь артиллерии по противоположному берегу (не высылая горную, ибо что ей делать в низине между Днепром и Конкой), когда из расспросов посланного выяснилось, что берег занят нами и горная артиллерия нужна для преследования. Через десять
