Гараж, спутниковое телевидение…
– Этот дом принадлежит вам? – спросил Кораблин.
– Конечно!
– Могли бы вы мне показать документы?
– Без проблем! – ревностно и с некоторой обидой в голосе ответила Титова и вынесла Кораблину садовую книжку.
Тот полистал ее с выражением недоумения на лице и сунул в карман.
– Хорошо, я съезжу и посмотрю на ваш дом.
– Обязательно посмотрите! – напутствовала Титова, выпроваживая Кораблина.
Когда он вышел, она легла на кровать и уставилась в потолок. 'Никакого преступления я не совершила, – думала она, покусывая губы. – Я запутаю любое следствие. Сделки с недвижимостью – это такое болото, в котором увязнет любое правосудие. А деньги я не отдам. За такие деньги можно даже пару лет в тюрьме посидеть!'
Глава 19
Стукову понадобилось продать комнату на Варшавке, и он отправил туда крепких парней, которые без лишних слов выкинули на улицу «родственницу из Еревана». Меликян громко кричала, что ее обманули, что она подаст в суд, но парней эти угрозы не смутили. Они врезали новые замки в дверь и оставили Тамаре на память ксерокопию свидетельства о праве Стукова на эту комнату.
Тамара, желая посмотреть в глаза своей обидчице, подобно Кораблину, нанесла Титовой визит прекрасным ранним утром. Титова совершенно случайно оказалась в этот час у себя в квартире, в которой уже не было ни мебели, ни каких-либо других вещей. К появлению Меликян она была готова и без долгих объяснений вручила ей заверенную нотариусом доверенность на право распоряжаться земельным участком в садовом товариществе 'Ручеек' и находящимся на нем домом.
– Вам несказанно повезло, – сказала Титова, прохаживаясь по пустым комнатам, наполненным лишь гулким эхом. – У вас была комната в коммуналке, а теперь – целый дом с садом и огородом. Двадцать минут езды от Москвы. Экологически чистое место. Можете жить там. Можете продать и получить деньги. Я хотела вам позвонить, да забыла ваш телефон…
Лелея слабую надежду, Меликян немедленно поехала в садовое товарищество. Увидев дом, который, по словам Титовой, теперь становился ее собственностью, несчастная женщина ахнула от счастья. Но это счастье было до обидного коротким. Председатель садоводческого товарищества рассказал ей, что Титова собственником дома никогда не была, приватизация земельного участка невозможна. Мало того! До него дошли сведения, что Титова уже кому-то обещала этот дом и в связи с этим возбуждено уголовное дело.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Титова была готова к вызову в милицию. Разговаривая со следователем, она вела себя так, словно сама допрашивала его. По ее словам, во всем был виноват Кораблин, который отказался от доведения сделки до конца и потребовал вернуть деньги. Но как можно в одно мгновение вернуть деньги, которые находятся в работе? Титова предложила ему свой особняк в садовом товариществе «Ручеек», но Кораблин отказался от него; семьдесят тысяч долларов Титова потратила на расселение квартиры в Клементовском переулке; из пятидесяти пяти тысяч, которые Кораблин дал ей на покупку квартиры на Фрунзенской набережной, шесть тысяч ушло на услуги посреднических фирм, а оставшиеся деньги она отдала жильцам другой квартиры, предназначенной для Стрельчука; на приватизацию чердака Кораблин передал ей вовсе не двадцать тысяч, а девятнадцать, и в долг она у него никогда не брала, а напротив, сама отдала ему двадцать тысяч баксов из числа тех, которые дал ей гражданин Иванкин в качестве залога за квартиру по Клементовскому переулку; и вообще, обещанное жилье Титова не смогла купить по вине самого Кораблина, и вернет она ему все его поганые деньги, но не сейчас, а потом и частями, когда переоформит на себя жилые помещения, принадлежащие ее дочери, да и многие другие…
'Фу! Дурдом! – подумал следователь, который допрашивал Титову. – Здесь черт ноги сломит!'
На это Титова и рассчитывала. Но следователь попался дотошный и начал скрупулезно собирать факты, выставляя их в строгом хронологическом порядке. Вскоре в ОВД 'Тимирязевский' Северного административного округа Москвы поступило еще два заявления от обманутых граждан – от Сычевой и Меликян. Тем не менее на очных ставках с потерпевшими Титова пыталась представить свои действия в выгодном для нее свете, придать им характер партнерских, гражданско-правовых отношений.
Но прояснять ситуацию стали свидетели. Нечипоренко рассказал, что он неоднократно присутствовал при том, как в помещении офиса Кораблин передавал крупные суммы денег Титовой.
Аркадий Стуков, общаясь со следователем, был очень сдержан и подолгу обдумывал каждое слово. Он рассказал, что Титова действительно работала в его банке по трудовому договору советником председателя правления по ценным бумагам в течение года. Он сразу заметил ее яркие способности проводить операции с недвижимостью, в связи с чем попросил ее приобрести для его личных целей несколько квартир. Позже Титова была уволена за нарушение трудовой дисциплины. Когда следователь спросил Аркадия о его взаимоотношениях с Кораблиным, Стуков мгновенно сориентировался и занял позицию пострадавшего.
– Этого человека я никогда в жизни не видел! – решительно заявил он. – Но один раз говорил с ним по телефону. Он сам позвонил мне и сразу начал обвинять в том, что у меня с Титовой сговор против него! Дескать, мы присвоили его деньги, которые Кораблин дал Титовой на покупку квартир! Тогда я направил к этому Кораблину начальника службы безопасности банка Мантрова. Кораблин и ему начал угрожать. Он несколько раз повторил, что у него большие связи в правоохранительных органах.
– А что вы можете сказать об отношениях Титовой и Кораблина? – спросил следователь.
– Ничего! – категорически ответил Стуков. – Я ничего об этом не знаю, и знать не желаю! Титова мне не жена, не дочь, и за ее поступки я не отвечаю.
Позже были допрошены жильцы всех тех квартир, которые Титова сулила Кораблину, Стрельчуку и Сычевой. Почти все они в один голос говорили, что Титову не знают и никогда не встречались с ней. И вообще о продаже большинства квартир даже речи не было. Лишь только последняя жительница большой квартиры в Клементовском переулке припомнила, как один раз к ней приходила женщина, представившаяся Еленой Георгиевной Титовой.
'Конечно, милая, я хочу отсюда уехать, – ответила она в тот раз на предложение Титовой обменять комнату на отдельную квартиру. – Тоскливо одной тут жить. Из окон сквозит, трубы подтекают, воду то и дело отключают. Да только ты не первая. Много уже риелторов сюда приходило. А вся беда в том, что префект округа запретил проводить какие-либо операции с этим домом. Видно, придется мне доживать свой век здесь…'
Спасибо префекту, запретившему операции с этим домом. Иначе стараниями Титовой пополнился бы отряд бомжей еще одной несчастной старушкой.
Председатель садового товарищества, который тоже был вызван к следователю в качестве свидетеля, пояснил, что Титова не является членом садоводческого товарищества и участка с домом в 'Ручейке' у нее нет, так как права на него были уступлены Титовой на словах и юридически не подтверждены.
В дополнение к этому Кораблин предоставил следствию несколько расписок, которые дала ему Титова, и почерковедческая экспертиза пришла к выводу, что расписки в получении денег от Кораблина написаны рукой Титовой. Уголовное дело пополнили выписки из книги учетов взносов садоводческого товарищества 'Ручеек' и копии приходного кассового ордера, в которых не было ни одной росписи Титовой. Дабы в этом вопросе не осталось каких-либо неясностей, следователь сделал запрос в Подольское районное БТИ. Ответ был лаконичным и исчерпывающим: за Титовой не зарегистрированы какие-либо права на
