выборах.
Они слушали шум дождя и гул прибоя, доносившийся с берега.
— Мерзкое место, — сделала вывод женщина. — Унылое и гнетущее. Куда ни посмотришь — кругом одни песчаные дюны, наводящие тоску. Как в колонии для заключенных.
«Вот дура!» — подумал мужчина. Он лихорадочно соображал, где бы нанять машину, которая доставит их в город, так как очень устал и садиться за руль не хотелось.
— От пребывания в этой ужасной комнате еще сильней разыгрывается невралгия, — посетовала женщина, но он не слышал ее жалоб.
— Давай наймем машину, — предложил мужчина с нескрываемым раздражением, — и уедем поскорей из этого окаянного места, вернемся в Лондон. — С унылым видом он уставился в окно, чувствуя, как ревматическая боль вгрызается в плечи.
— Ты и я, всю дорогу вдвоем?
Они неимоверно надоели друг другу и утомились от общения. На небе появился крошечный кусочек синего неба, и тут же на соседнем дереве завел свою песенку дрозд. Но бывшие влюбленные ничего не видели и не слышали.
— Господи, должно быть, здесь наступает конец света! — буркнул мужчина.
Воскресным вечером на обратном пути в Лондон они не проронили и пары слов.
Счастливая Лощина
Впервые лощина явилась во сне, и причудливые обрывочные картины сохранялись в памяти при пробуждении, а потом становились все более расплывчатыми, постепенно теряясь в суматохе дня. Она видела себя идущей по дорожке, по обе стороны которой растут высокие буковые деревья. Дорожка становилась все у?же и переходила в петляющую неухоженную тропинку, покрытую жидкой грязью. Со всех сторон протягивали щупальца заросли рододендрона, азалии и гортензии, стремясь заключить в темницу всякого, кто проходит мимо. В нижней части лощины среди мелколесья изумрудным ковром изо мха притаилась полянка, по которой плавно несла свои воды речка. Появлялся в сновидениях и дом с широким окном на первом этаже, к подоконнику которого поднимались кусты ползучих роз. А вот и она сама — стоит на террасе, вымощенной без подбора осколками камней. Чувство, что она давно знает и лощину, и дом, приносило необыкновенную, ни с чем не сравнимую умиротворенность, и девушка жила в нетерпеливом предвкушении повторения сна, когда снова пройдет по заброшенной террасе и прижмется щекой к белой гладкой стене дома. Будто увиденная картина завладела всем ее существом, став неотъемлемой частью жизни. Прежде всего от пригрезившегося места веяло спокойствием и безопасностью. Здесь ей ничто не угрожает и не причинит вреда. Сон стал драгоценным даром, который надо бережно лелеять. Непостижимый в своей необычности, он никогда не раскрывался до конца, не выдавал тайны и не имел продолжения. Не сохранился в памяти и день, когда видение пригрезилось впервые. Похоже, оно стало наведываться с тех пор, как девушка перенесла тяжелую болезнь, будто случайно заблудившаяся частичка анестезирующего средства приклеилась к спящему сознанию, обволакивая его легким ласковым туманом.
Днем сон улетучивался и мог пригрезиться вновь лишь по прошествии долгих недель или даже месяцев. Неожиданно в наполненные безмолвием предутренние часы, когда все вокруг еще спит и ранние пташки не успели расправить крылышки, девушка снова оказывалась на террасе перед домом и смотрела на раскрытое окно, подставляя лицо теплым солнечным лучам. Дремлющий разум, оторвавшийся от окружающего мира и ведущий яркую напряженную жизнь на планете грез, успокаивался и отдыхал, тихо нашептывая: «Наконец я снова дома и чувствую себя совершенно счастливой».
Вот только и всего, и никакой развязки. Длящееся одно мгновение состояние, которое возносится над землей и небесами, зависая в промежутке между двумя ударами маятника часов, чтобы потом исчезнуть в вечности. А девушка просыпалась в знакомой спальне на заре нового дня. Из столовой слышалось звяканье расставляемых к завтраку чашек, с улицы доносился привычный шум, а у черного хода гудела уборочная машина. Повседневные звуки заставляли вернуться к действительности с чувством утраты и разочарования от обманутых надежд. Вместе с болезнью пришла невероятная рассеянность, и тетушка часто осыпала девушку упреками, что она уподобилась призраку, а ее мысли вечно блуждают неведомо где.
— Слушай, о чем ты все время думаешь? — обращалась она к племяннице, а та, вздрогнув, поднимала голову, застигнутая врасплох требовательным тоном.
— Простите, но я вообще ни о чем не думала.
— Все время витаешь в облаках! — не унималась тетушка, а девушка вспыхивала от обиды, искренне желая угодить и стать остроумной и занятной собеседницей. Наморщив лоб, она убегала в комнату, где в детстве готовила уроки, и, облокотившись на подоконник, разглядывала крыши домов. Уединение приносило радость, но не избавляло от чувства одиночества и сознания, что она здесь чужая и не принадлежит этому промежутку времени, а лишь пребывает в ожидании, когда снова окажется в безопасности. Как на затерявшейся в зарослях извилистой тропинке из сновидений, рядом с тем самым домом и лощиной, наполняющей душу теплом и счастьем.
Вот обращенные к ней при первой встрече слова будущего мужа:
— Надеюсь, вы не пострадали? Шли прямо на машину. Я кричал, но вы не слышали.
Девушка беспомощно моргала, не понимая, почему лежит посреди дороги. Потом вспомнила, как сошла с тротуара в пустоту, и откликнулась:
— Всегда забываю посмотреть по сторонам.
В ответ он только рассмеялся:
— Вот глупышка! — И стал отряхивать пыль с ее юбки.
А девушка пристально смотрела на незнакомца с болезненным ощущением, что это уже случалось с ней прежде. Она бросила взгляд на машину, не в состоянии избавиться от чувства, что узнает фигуру мужчины и подстриженные на затылке волосы кажутся до боли знакомыми. Загорелые ловкие руки — тоже видит их не в первый раз. Нет, это не обман зрения, и она никогда раньше не встречалась с этим человеком.
— Вы такая бледная и испуганная, — снова обратился к ней незнакомец. — Отвезу-ка я вас домой, только назовите адрес.
Девушка села рядом с водителем, понимая, что ее бледность никак не связана ни с несчастным случаем, ни с болезнью. Просто побледнела от потрясения при встрече с ним, от предчувствия неотвратимости надвигающихся событий. А время уже начало свой отсчет.
Потом странное ощущение пропало, развеялось, как сон в предрассветный час, и они снова стали только что познакомившимися мужчиной и женщиной, которые болтают о пустяках и испытывают симпатию друг к другу.
— Здесь не самое красивое место, — признавалась девушка спутнику. — Одни пригороды, не дают никакого представления о стране.
— Любая местность, кроме западной части страны, кажется мне чужой и унылой, — улыбнулся мужчина. — Я родом из Райшира.
— Райшир? — эхом отозвалась она. — Никогда не заезжала так далеко. — Она уцепилась за слово, повторяя его снова и снова, будто сердце откликнулось забытым аккордом. — Всю жизнь провела в этих краях, — призналась девушка, и слова замерли на губах, словно принадлежали не ей, а кому-то другому, оставшемуся далеко позади. Может, младшей сестре? А она сама брела по полю, где растет щавель, вдыхала аромат жимолости и слушала журчание реки, ощущая себя родившейся заново и впервые за все время по-настоящему живой. — Помню, в школьном атласе Райшир был раскрашен в желтый цвет, — услышала девушка свой голос.
— Какие забавные воспоминания! — рассмеялся ее спутник.
И тут вдруг снова осенило: «Когда-нибудь он станет меня поддразнивать по поводу школьного атласа, и я вспомню этот момент». Девушка в очередной раз принялась убеждать себя, что не знакома с сидящим
