Ступал он трудно по отрогу над ледовитою рекой. Их было раньше, гордых, много, и был последний он такой. Не раз испробованный в буре, сегодня сдал он, как назло. Ему от стрел, торчащих в шкуре, внезапно стало тяжело. Он затрубить пытался слабо, чтоб эхо вздрогнуло вдали, но повалился с хрипом набок, и стрелы глубже в бок вошли. Уже над шкурой кто-то трясся, и, занимаясь дележом, умело кто-то резал мясо тяжелым каменным ножом. О, знали б люди эти если, что мамонт, грозен и суров, потомкам будет интересней всех исполнительных слонов и что испытанные в битве, когда он мчался напролом, еще не сдавшиеся бивни храниться будут под стеклом!.. 1956
Евг. Евтушенко. Взмах руки. Стихи.
Москва: Молодая гвардия, 1962.
Моей жене Маше, подарившей
мне с той поры, как было написано
стихотворение, двух сыновей —
Женю и Митю.
Е. Е. 1993 Последняя попытка стать счастливым, припав ко всем изгибам, всем извивам лепечущей дрожащей белизны и к ягодам с дурманом бузины. Последняя попытка стать счастливым, как будто призрак мой перед обрывом и хочет прыгнуть ото всех обид туда, где я давным-давно разбит. Там на мои поломанные кости присела, отдыхая, стрекоза, и муравьи спокойно ходят в гости в мои пустые бывшие глаза. Я стал душой. Я выскользнул из тела, я выбрался из крошева костей, но в призраках мне быть осточертело, и снова тянет в столько пропастей. Влюбленный призрак пострашнее трупа, а ты не испугалась, поняла, и мы, как в пропасть, прыгнули друг в друга, но, распростерши белые крыла, нас пропасть на тумане подняла. И мы лежим с тобой не на постели, а на тумане, нас держащем еле. Я — призрак. Я уже не разобьюсь. Но ты — живая. За тебя боюсь. Вновь кружит ворон с траурным отливом и ждет свежинки — как на поле битв. Последняя попытка стать счастливым, последняя попытка полюбить. 1986, Петрозаводск
Строфы века. Антология русской поэзии.
