Больше крови – будет уваженье.Если б, Ники, я была царёмТо уже давно с остервененьемБунтарям устроила Содом!»И была решительная фаза,Шёл реакционный беспредел,Тюрьмы забивались до отказа,Проводился в камерах расстрел.И полки карательные мерыРезво проводили тут и там,Вешали, стреляли «флибустьеров».Показал монарх бунтовщикам!И полки из рейда возвращались.Царь поздравить лично выходил,С командиром крепко обнимались,А потом медали царь дарил…Улеглась стихия, отшумела,Отгремела, нет, не на века.От последствий – травли и расстрелаПролетарский вождь ушел в бега… От войны в казне не видно злата.Для царя был тяжелейший год.Беспорядки и сплошная трата,Таял на глазах резервный фонд.Агентура сыска и жандармыПобросали в тюрьмы молодцов.Казематы – крепости карманыПринимали молодых бойцов.Полицейский шустрый департаментСловно нерв пульсирует, живёт,Слежкой и преследованьем травит,Свежие дела смутьянам «шьёт».Отправляли в ссылку ненадёжных,В отдалённых прятали местах,Политических – в лесах таёжных,В селах и в Сибирских хуторах.В кандалах на каторгу грузили,Набивали трюмы кораблей,На восток морями увозилиНедовольных жизнью бунтарей.В жернова возмездия попалиТе, кто финансировал дебош.Финансисты многие узнали,Что такое отчужденья дрожьВ камерах Бутырки и Лубянки,Где подолгу приходилось гнитьИ вставать в ознобе спозаранку,Где не выпить и не закусить.Кое-кто в депрессии глубокойСуицидный выбирал конец.И в холодной камере убогойВены грыз богатенький юнец.Все же революция сумелаЦарское семейство напугать,Заявить условия ей смело,Приходилось в чем-то уступать.Рядом с Петергофом на приколеДля отхода крейсерок стоял,Чтобы царь с семейством поневолеОт позора в Англию бежал.«Главным делом венценосных предковБыла власти крепкая рука». — Император повторял нередко,Бурею напуганный слегка.Манифест февральский звал к покою,Россиян к порядку призывал.Начинал царь тактикой такою,Каждый день советуясь с женой.Не прошло. И нервною рукоюКак по шашлыку в сметане дал! Иногда царь возмущался громко:«Армия в Манчжурии кровь льёт,А функционеры с левым толкомТащат валуны в свой огород!Чёрт возьми, какие забастовкиНа заводах, что снабжают фронт?!К пропасти толкают, к самой бровке! И солдат не жалко, что за сброд?»Долго царь на Думу не решался,Но нажим министров был силён,В октябре не выдержал и сдался — Манифест скрепил чернилом он.Царь убрал премьер министра Витте.Губернатор с Волги заменил,Крепкий, умный, волевой, открытый —Вот таким Столыпин тогда был.Царь дал Думу. Не прошло и годаОн ее два раза разгонял.Хоть и были там послы народа,Было там довольно много сброда,Началось жужжанье пчел у мёда,Большевик покоя не давал.Только в думе третьего созываНа его довольно кроткий взглядСил баланс культурно и учтивоБыл уравновешен на свой лад.И жена царя благословилаНа живую пламенную речь,И наедине поговорила:«Вот теперь ты мирный, спрячь свой меч.Налицо итоги Красной Пресни.Дума либеральна и вполнеО любви и мире говори с ней,Хватит распаляться о войне.Кончились те дни, когда из шапкиТы, волнуясь, речь произносил.Ты скажи им: «Царь у вас не тряпка! Перед бунтом не сложил он лапки,Не ушел в бега, не смазал пятки.Жить в любви и мире час пробил!»Но не получилось без шпаргалки,Речь была формальна и суха.Перешёл парламент к перепалке.Сдулись революции меха… Летним днем, катаясь на байдарке,Царь далеких предков вспоминал,Был спортивный френч на нем немаркий,Царь, уединившись, размышлял.Вспомнил он большое лихолетье,Как столичный пустовал престол,Польской шляхты сабли, пики, плети,Как сажали русичей на кол,Самозванцев частые визиты…А кругом безвластие, разбой,И заставы у границ разбиты,Вор с ворёнком и его бандиты,Хитрость и в Москву пути открыты,И призывный колокольный бой.Как, узнав из грамот ГермогенаО бесчинствах, забурлил народ.Иноземцам всыпать за изменуСобираться стал мужик в поход.Нижне-Новгородский и Рязанский,Вологодский, Тульский, КостромскойШли к Москве покончить с гнетом панским.За отчизну встал народ горой.Патриоты – Минин и ПожарскийОполченцев к городу вели,Где стонал народ и род боярский,Где чужие Кремль подожгли.Над убранством храма надругаясь,Ветхи реликвии губя,В голоде зверью уподобляясь,Ели всё живое и себя.И «гостей» непрошенных прогнали,И Великий Земский был Собор!И лампады бликами играли,И послы народные стояли,И народа волю излагали —Повели о троне разговор.Так вся Русь царя провозгласила!И взошёл Романов на престол.Началось правленье с Михаила.Сам народ тогда его нашёл.И Сусанин был. В лесу дремучемБасурманам рано поутруВ истине признался, был замучен,Но злодеев не привёл к царю…«Гладко началось, без заусенций.Царь был в голове, и в сердце был.А сейчас ни в голове, ни в сердце.Знать, себя имперский дух изжил.Что теперь с народом происходит? Почему я костью в горле встал?Почему он словно брага бродит?Кто ему такую волю дал?Может от престола мне отречьсяИ в Крыму павлинов разводить?О семье, о сыне только печься,Плюнуть на дела и все забыть?Глубоко в душе я понимаю — Очень важно вовремя уйти.Трудно сделать выбор. Я не знаю.Вроде встали на реформ путиИ с планетой всей шагаем в ногу.Я всегда был за прогресс любой. — Он направил к берегу «пирогу»,Выскочил из лодки и ходьбойЗаниматься стал, красой любуясьНеба, солнца и земных аллей…Фаталист, душой своей волнуясьЗа себя с женой и за детей. —Неужели если устраниться,Уступить насиженный престолТерроризм на свете испарится? —Царь остановился, вновь пошел. —Нет, конечно. Терроризм лишь способНапугать и воле подчинить.Террорист не человек, а особь,Добродетель в нем не может жить,Ненормальный псих, больной мечтатель,День и ночь он думает о том,Этот черных мыслей обладатель,Как покончить побыстрей с царём.Строй сменить – опять найдут селитру,Встанет радикал в противовес,Новому достанется министру,Поведёт марионеток бес.Мало их волнуют результаты,Это образ жизни молодых,Ненависть и зло их шлем и латы,Ничего святого нет для них.Молодость сильна, протест в основе.Даст организатор свой наказ.Разлетится плоть в лохмотья снова,Жизни огонёк потухнет враз.Знаю я откуда все флюиды,Шифры да инструкции идут.Боли самолюбия, обидыТерпит тот, кому пути закрыты,Кто на власть давно имеет виды,Кому в сыске дело «шьют» и ждут».2«Нет в них больше ни искры, ни света!Их стена – труха, ткни – упадёт.Час придёт и мы докажем это.Левое крыло реванш возьмёт!» —Это Ленин – истины носительЦенной и единственно одной,Гегемон, идейный вдохновитель,Перед Горьким выгибал рукой.Не вошёл в квартиру, а ворвался,Приторно-улыбчив, взгляд живой.Третий раз писатель с ним встречалсяПеред съездом в Лондоне, весной.Вот он быстро подошёл к кровати,Трогает писателя постель:«Ты смотри-ка – сухо. Странно. КстатиЗакрывайте поплотнее дверь».Не успел писатель возмутится,Он услышал Ленина опять:«Надо вам, голубчик мой, лечиться,Легкие свои оберегать.Лондонский туман иль смог опасныйИ под утро простыни мокрит.Ну теперь-то вам, милок, всё ясно?От тумана этого разитПлесенью какой-то, затхлой гнилью.И бронхиты, и туберкулёз,Астма, ревматизм – всё обильноПроцветает. И
