сколько в ней секретов?!»Горький лёг, уже был поздний час.Он закрыл глаза, чресла расслабил,Погрузил во тьму уставший взгляд,В космос умных мыслей дух направил,То вперёд летая, то назад.Шёл в ночи процесс работы мозга,Кто способен говорить без слов,Для кого вино и водка – розги,Также боли каторжных трудов.Горький рассуждал. Письмо как будтоСвоему таланту он писал.Истина такая неподсудна.Кто узнает, что ты намечтал?И талант игривый и свободныйС наслажденьем письма те читал,Ведь, до откровенности голодный,Он во всём бродягу понимал.Но мечта талантливых поэтовЭти «строчки» миру донести.Если в мыслях остаётся это,У поэта только три пути.Первый путь – в дурдоме очутиться,Путь второй – профессию сменить,Третий путь – с цензурой согласиться,По заказу партии творить.«Если Ленин проберётся к власти,То цензуру жесткую введёт,Станет проза сразу одной масти,Одномерность лириков сожрёт.Однобокость умников заставитОткровенно больше не писать,Изведёт таланты и отравит,Будут правду прятать и скрывать».(Он еще не знал, что будет дальше,Кто на смену Ленину придёт,Сколько будет там дерьма и фальши,Что навеет тридцать шестой год).Вспомнил он кровавый день воскресный,Пар от красных луж, тела кругом…Поступил царь подло и нечестно — Мирный ход тогда прервал огнём.Что тогда он сделал с мирным ходом?Люди разбегались кто куда!Свой авторитет перед народомПодорвал он раз и навсегда.«А потом в тюрьме я оказался.Спас Морозов Савва, внёс залог.Из страны опасной я убралсяВ злобе на царя. И, видит Бог,Зная жизнь тяжелую в Поволжье,Побывав уже на самом дне,Я считаю – царь всех кормит ложьюИ за всё повинен он вдвойне.Оттого, что, зная, не решает,Оттого, что, видя, не даётИ процессам жизненным мешает,Здравый смысл и волю пропивает,О своем народе забывает,Наслаждаясь, во дворце живёт.Я – заложник времени. Ну что же.И вполне оправдан псевдоним.Жизнь горька как перец и, похоже,Мы все вместе к пропасти бежим. —В мыслях, засыпая на перине,Вновь подумал, что такое Бог. —Это правда, духа дисциплина,Это смысл, бессмертия итог…»3Съезд тогда прошёл, займ состоялсяИ приплыл в казну приличный куш.Год прошёл и денег не дождалсяЗнаток мыла и богатый муж.Лишь через пятнадцать лет вернулиС неохотой, в сутолоке дней.«Нате, подавитесь!» – Как швырнули.Был нажим влиятельных людей.И выходит – поздно или раноВсем за всё приходится платить!Власть труда, мандата и наганаНачинала в рай свой путь мостить.После съезда Ленин двинул к финнам,Там его жена уже ждала.Надю поразила его мина — Кислая, печальная была.Ленин был измотан до пределаИ на нервной почве похудел:«Как мне все, Надежда, надоело!Весь этот бардак мне надоел! —Он прилег на скрытой финской даче,(Надя на два месяца сняла),И, казалось, что сейчас заплачет,На лице апатия была. —Был я, Надя, в эпицентре склоки.Еще больше в партии раскол.Эти склоки выжали все соки. —Он поднялся, постоял, пошёл. — Чуть ли не до драки, представляешь?И во всех грехах винят меня.Отзовисты чертовы! Ты знаешь,Не бывает дыма без огня.Предлагал не хлопать вновь дверями,Сделать Думу рупором борьбы,Обзывали разными словами,Были все бестактны и грубы.Если революция пропала,(Это была проба, проминад),Тезисы мои провозглашала,Значит я во всём и виноват!Эти либералы и центристы — Псевдо-пролетарские сморчки,И позёры скользкие – ТроцкистыИспугались. Царские тычкиИх боеспособности лишили,Стали нерешительно- хитры,Буржуазных партий наплодили!Только все метанья до поры.И в самостоятельность не верят,Предлагают долгий путь реформ.А рабочий класс царя все терпит!Только мы пойдём другим путём.Помнишь год назад аферу с Думой?Царь схитрил, чтоб бунт остыл и встал.Для борьбы дальнейшей были суммы,Я к бойкоту Думы призывал.Так и получилось – развалилась.На подходе Дума номер два…Надо сделать так, чтоб там имелосьЛевое крыло. С трибун словаЧтоб летели в мир, народ чтоб слышалПролетарский рупор – левый блок,Чтоб в Таврическом сорвало крышу,Чтобы власть утёрла наш плевок».За окном, в ночи глаза сверкали —Пара разных и бесстыжих глаз.Люцифера речи умиляли,Под окном топтался целый час:«Тысяча чертей! О что я слышу!Это дельный правильный совет — Чтобы во дворце сорвало крышу.Почему бы, черт возьми, и нет?»Слушала оратора супругаС жалостью, с сочувствием в глазах,Верная надёжная подруга.Вспоминая муж тонул в речах:«Что сейчас меньшевики кричали —Левый блок, сейчас не до хулы!Кровь и штык себя не оправдали.Надо примириться, чтоб призналиВласти нас и легализовали.Надо выходить из-под полы!Нет, я за подполье без отрываОт опоры на рабочий класс,Но парламент думского созываДолжен кресла выделить для нас.Да – подполью! Твёрдо заявляю.Только мы не секта! – произнёс, —И впрягаться дальше предлагаюТолько вместе в пролетарский воз!Говорил решительно и много,И ладонь на уровне была,Об одной единственной дороге.В общем резолюция прошла. — Он ходил взволнованный и жалкий. —Надоело, Надя, убежать,Надоели склоки перепалки».Надя показала на кровать:«Ляг, поспи, поспи да успокойся.Я тебе водички принесу.Принесу воды, а ты умойся.Не водицу – божию росу».«Как меньшевики не понимают,что нельзя царизму доверять,что реванш Россию ожидает,дума будет только усыплять.Если нам опять объединиться —Это будет чистый формализм,В спорах будут головы дымиться.Здесь я грудью встану за марксизм.Либералы «эксов» поругали.Выступил в поддержку только я.О наследстве Шмита вспоминали.Вот где ждет дальнейшая грызня.Ох, продажный Мир! Металл презренный!И пока парткасса глубока,Полнится побором постепенно.Только чует сердце, что пока.Надоело всё – бои, раздоры…Отойду от дел, вот так и знай!»«Ни к чему такие разговоры.Отдыхай, Володя, отдыхай».Он опять прилёг лицом побритымУлыбнулся грустно кое-как.И жена спросила его: «Сытый?»«Да». – Сказал глазами, сделал знак.«Завтра встанешь, будешь как огурчик.Через месяц будет не узнать.Добрая хозяйка сварит супчик,Похлебаем и пойдем гулять.Милый мой не надо так взрываться,А не то схлопочешь нервный тик,И совсем не надо убиваться,И зачем ты бороду состриг? —Надя развернула покрывалоИ накрыла мужа до плечей. —Засыпай, тебе вот одеяло.Завтра, милый, буду я твоей».4Спал народа истинный заступник,Конспиратор, коммунист, борец,Взрослый государственный преступник —Для властей таким лишь был телец.Чей портрет висел в любой управе,Кого мог узнать любой жандарм,Кто был в долгом розыске без праваПриближаться к Невским берегам.Кто не мог не баламутить воду,Кто уже семь лет как получалИз партийной кассы год от года,И кого ЦК оберегал.То, что мама сыну присылала,Он в кармане внутреннем топилИ на жизнь вполне ему хватало,И верхушка верхняя не знала.Разделенье денег означало,Что совсем не плохо Ленин жил.В старом и прекраснейшем Париже,Рядышком с квартирой, где он спал,Ленин отыскал для денег крышуИ в кредит Лионский передал,В банк надежный денежную массу,Все финансы на текущий счет —Для борьбы и нужд свою парткассу.И за переводом переводОт богатых спонсоров спешили,Плюс отдельно помощь от семьи,За труды награды приходили —Гонорары. В общем на своиТак любил маршруты путешествий,Средиземноморье, горы АльпГенератор мыслей и
