сентенций,Реформатор, красный эскулап,Автор нас эпохи атеизма —Саженцев без прошлого, корней,Автор диктатуры, сталинизма,Автор утопических идей,Лозунга: «Чем хуже, тем и лучше».(Подтвердил четырнадцатый год).Сытый буржуин с мясистой тушей —Главный враг народа. И народ,Чтобы подчеркнуть происхожденьеСтал ругаться, драться и пошлить.Наступала эра обедненья — Хорошо, а значит бедно жить.И домовладелец из ПарижаО счетах Ульянова узнал,И при встрече кланялся все ниже —Мелких буржуа он уважал.Ленин ненавидел жизнь в коммунеИ стеснялся посторонних глаз,Капитаном был всегда на суднеИ открыто повторял не раз:«Не терплю я, Надя, общепиты,Все тебе заглядывают в рот,Скатерти всегда едой залиты».Был брезгливым он на этот счёт.Но ходить на общие обедыВынуждал их пролетарский дух,Ноздри раздувать, жевать котлеты,Отбиваться от толстенных мух.«Не люблю я за столом беседы,Там о деле не поговорить.Ох уж эти общие обеды!Лучше дома что-то проглотить».Много он сменил квартир отдельныхИ везде на окнах шторок щит.Рядовых соратников партийныхЖдали грязь, ночлежки, общепит.И бывали случаи такие —Слабый большевик с ума сходил,Кто вагоны разгружал большие,Кто тележки с утварью возил.И смотрел Ильич на это делоСквозь великих пальцев пятерню:«Ну сошёл с ума – знать, надоелоЖдать, терпеть. Себя я не виню.Мы, друзья, не армия спасеньяСлабаков и разных простаков,У кого вдруг лопнуло терпенье.Ценному «имуществу» готовПомогать и средствами и словом,Если видно, что товарищ наш.Ничего, что первый блин был комом.Через десять лет возьмём реванш!»И с женой частенько прибеднялись.В письмах часто было: «Трудный час.Мы опять прилично издержались.Так нельзя! А ну спасайте нас!»Тянуть средства, часто прибеднятьсяЗаставлял их времени зигзаг.Друг- читатель, нечего смеяться,Поднимался неимущих флаг.Ничего здесь нет, мой друг, смешного.Был на флаге мужичок босой —Символ того времени больного,Человек с протянутой рукой.(До сих пор над бедною страноюЭтот флаг полощет на ветру,Нищета с протянутой рукоюВ переходах шепчет: «Быть добру».)И вождю нельзя было иначе,Бедный люд не понял бы вождя.Ленин крепко спал на финской дачеПод шуршанье майского дождя.Но, признаться, был он экономныйИ не прихотлив, и не транжир,Тратил лишь для пользы, очень скромно,Был непьющий, не ходил в трактир.Был усидчив Ленин и работалОчень часто просто на износ,До седьмого образного пота,Не терпел дымящих папирос.В кабинете был всегда порядок,Быт другой его не волновал,Соблюдал он строго распорядокИ с зарядки день свой начинал…Свет погас, Надежда дверь закрыла.Ленин отключился и уснул.Море сна штормило и бурлило,В эту бездну с головой нырнул… Хитрый паразит многоимённый,Черные перчатки, капюшон,У окна топтался, страсти полный:«Что ж товарищ Ленин, сон так сон. —Хитрый паразит многоимённыйУ окошка в темноте стоял. —Спит телец, вошел в мир сна бездонный.Действовать пора». – И вдруг пропал… 5После съезда в голове горячей,После трёх лет споров и страстейПод «кап-кап» дождя на финской дачеПулями неслись картинки дней.Сон цветной, тревожный и бессвязный,(Мозг вождю показывал кино),Вещий сон, но глупый, несуразный.Надувное видел он бревно.Как оно летало в поднебесье!На него взобрался он верхомИ, сказав: «Вперёд!», помчался с песнейВ левую сторонку напроломЧерез дебри лиц, кричащих что- то,Через винегрет заумных фраз…Вдруг упал в кровавое болото.Над болотом появился глаз.Сразу декорации сменились.Ленин под ногами ощутилТеплые угли, они дымились.Глаз за ним внимательно следил.Чудо-диво! Метров сто в обхвате,Не моргая, на тельца смотрел,В темно-фиолетовом закатеОн, как таз начищенный, блестел.Ленин присмотрелся: капиллярыБыли точно с палец толщиной.«Неужели колдовские чары?»А по ним, светясь, неслись гурьбойШарики, светящиеся сгустки,Тысячи заряженных частиц,Сверху красовались незабудки,Капли жизни падали с ресниц.«Эй, ты кто? Чего тебе, глазище?» —Ленин отступил на шаг с бревном.Он стоял на свежем пепелище.Глаз моргнул, раздался голос-гром:«Ты не бойся! Я – глаз Пицкразоца! Я всё вижу, знаю наперёд.Кто со мною дружит, тот смеётсяИ в любви, в гармонии живёт».«Что ли Бог? А где всё остальное —Ноги, руки, тело, голова? Или, может, что-нибудь другое?»И услышал вождь тогда слова:«Да, я – Бог. Но ты не веришь в Бога.Для тебя я просто – Г О Э Л Р О.Я хочу помочь тебе немного.Моя участь раздавать добро».Глаз моргнул и опустился плавно.Вождь себя с бревном в зрачке узрел:«Да неужто Бог? Тот, самый главный?Что ты мне сказать сейчас хотел?»«Главный иль не очень, не столь важно.Главное, что бесконечен он,Сложно-прост, с ним ничего не страшно,Он мудрён, вынослив и силён.Я всего лишь глаз его сто первый.Сколько глаз? Наверно миллион.И у всех свои задачи, нервы.Нас на помощь присылает он.На его плече сова скучает,Старая и проводник, и страж.Он её Минервой называет.Очень любит птиц хозяин наш!В полный рост увидеть невозможно,Даже мне, когда лечу домой.Кругозора мало, очень сложно.Он огромен, наш отец родной!Вижу только головы немножко.А на ней, Володя, глаз – не счесть!Но сова укажет мне дорожку,Главное – на место своё сесть.Может потому, что узловаяСтанция туннелей вещих сновОчень близко. Дальше не летаю,За ворота входа всех входов.Есть в устройстве этом смысл и вечность,Есть субординация у нас.Если ты представишь бесконечность,Я не знаю, чей последний глаз.Сколько глаз похожих в ней? Не знаю.Кто из нас, из глаз, главнее всех?Лучше и не думать, уверяю.Понял, Вова? – И раздался смех. —Пицкразоц – правитель Парадигмы.Далека Галактика, дружок.Телескоп хоть так и этак выгни,Хрен увидишь в окуляр-кружок.Без субординации порядкаНе увидеть, как своих ушей.Пошлая анархия всем гадка,Когда нет царя в умах людей.Я, Ильич, такие вижу дали!Коммунизм увидеть я могу.По восьмёрке, скрученной спирали,Что в моём вращается мозгуБегают команды Пицкразоца.Его волю выполняю я.В общем, хорошо нам всем живётся.Сны – моя специфика, струя».Тут Ильич вскипел и громко вставил:«Дуй туда, откуда прилетел!Знаешь, глаз, ты в душу меня ранил,Больно самолюбие задел.Коммунизм давно перешагнули?Вы там что, глаза, умней меня?Как-нибудь уж сам! – скрутил он дулю,На бревно вскочил, как на коня. —Чёрт возьми, а всё же интересно!Будет коммунизм – мечта моя?Любопытно. Глаз, скажи мне честно,На каком виточке бытия?»«По моим подсчётам, очень скоро,А по вашим, ещё долго ждать.Главное, не будь ты метеоромИ без крови пробуй всё решать.Ненависть и зависть вас погубятЧерез поколенья. Так и знай.Ничего хорошего не будет.На запретах не построишь Рай!Пусть они всё пробуют, всё знают,Нараспашку душу распахнут,Пусть о чём угодно все мечтаютИ любые песни пусть поют.Каждый человек пусть для началаКоммунизм в семье своей начнёт.Люди снимут маски и забрала,Каждый пусть в своём раю живёт.А когда сольются воединоРазные отдельные мирки,Ты увидишь счастия картину,В материк сойдутся островки.Сами не заметят, очень скороК общему согласию придут,Выбросят и пушки, и запоры,И о главном думать все начнут».«И о чём? – бревно вождя тянуло, —Говори быстрее, я спешу!»Тут больничной утварью пахнуло.«Не спеши так, я тебя прошу.У людей у всех одна дорога!Оттого-то цель
