божий день. Но во всем остальном отчетливо прослеживалась железная рука конторы.
– Значит так, бойцы, – сказал Федор, посмотрев на приунывшего Грека и не в меру веселого лейтенанта Ваняшина. – Работаем по двум направлениям: это продолжаем розыск особо опасного преступника Мамедова и оперативная разработка сотрудников ФСБ. Пока только лейтенанта Осипова. Необходимо установить его адрес, номер домашнего телефона. Квартиру взять под наблюдение. Телефон – на прослушку. Также не исключено, что Мамедов может появиться у Чикиной. Поэтому, желательно этот момент тоже не упустить. Что передают наблюдатели? – спросил Туманов у Ваняшина.
Наблюдение за квартирой Чикиной вменялось в обязанность капитана Грека и лейтенанта Ваняшина. Пару дней, после того, как ее выпустили из изолятора временного содержания, оперативники устраивали возле ее дома засаду, надеясь, что Мамедов придет туда. Но надежды не оправдались. И телефон врача Чикиной, взятый на прослушку, упорно молчал.
Ваняшин достал мобильник.
– Один момент, – сказал он, набирая номер. – У меня там дежурит лейтенант Сокольский.
Неделю назад в отдел прислали на практику пятерых лейтенантов. Вот полковник Васильков и рассовывал каждого из них, куда мог. Группе Туманова достался толстяк, лейтенант Сокольский. Грек с Ваняшиным использовали его для мелких поручений, на которые не хотелось самим тратить время. Хотя в конечном итоге, все, что поручалось Сокольскому, приходилось перепроверять. Кроме всего прочего, толстячок лейтенант еще оказался и с ленцой. Бегать не любил, отдавая большее предпочтение сидячей работе в кабинете.
И тогда Ваняшин предложил Греку использовать его для наблюдения за Аллой Чикиной.
– У тебя машина есть? – спросил Ваняшин у Сокольского. Тот стоял и хрустел сухариками. Казалось, его рот был постоянно чем-то забит, и где бы ни появлялся толстяк, он обязательно чего-нибудь жевал.
Это особенно не нравилось Туманову, поэтому он толстого лейтенанта держал подальше от своего кабинета, оставляя того в комнате дежурной части с условием, если тот понадобится, опера его вызовут.
Толстый Сокольский нисколько не комплексовал по этому поводу. Усевшись за один из свободных столов, на которых обычно доставленные в дежурную часть, писали объяснения, он доставал из кармана какую-нибудь газету и, развалившись на стуле, не спеша, ее просматривал. При этом свободная его рука то и дело ныряла в карман, где у него лежал либо пакет с печеньем, либо сухарики. И лейтенант начинал не торопливо грызть их, чем иногда раздражал оперативного дежурного офицера.
Когда Ваняшин спросил его о машине, Сокольский не торопливо дожевал то, что было у него во рту. Проглотил. Потом сказал:
– Есть. Новенькая «семерка». Сто сорок жмет по трассе только так.
Ваняшин улыбнулся, глядя в огромные глаза толстяка, которые напоминали ему глаза куклы. Они моргали, при этом оставаясь безэмоциональными. Казалось, в целом свете нет ничего такого, что бы могло вывести толстяка из себя.
– Спокойный, как удав, – охарактеризовал Грек толстяка, еще в первый день знакомства. Попробовал посостязаться с ним, кто больше выпьет пива, но толстяк сдался на четвертой бутылке.
– Слабак, – добавил Грек к своей первоначальной характеристике.
Идея, поручить Сокольскому наблюдение за Аллой Чикиной, принадлежала в основном Греку.
– Чем сиднем сидеть в дежурке, лучше уж пусть наблюдает за Чикиной, – сказал Грек. – Надо только узнать, есть ли у него машина? На улице такого кабана не оставишь. В глаза бросаться будет. А так, пусть в машине сидит.
Узнав, что машина у Сокольского есть, Ваняшин улыбнулся.
– Тогда все путем, лейтенант. Выше нос, – последовало от Ваняшина шутливое замечание. – В общем, работенка не сложная. Сиди в своей новенькой «семерочке». Грызи сухарики, или чего там у тебя в кармане? – шутливо спросил он.
Сокольский достал горсть круглого печенья, показал.
– Во, печеньице.
– Ну вот, – кивнув на это, продолжил Ваняшин. – Грызи печеньице и смотри за тетей. Если к ней приедет вот этот дядя, – достал он фотографию Мамедова, сделанную на фотороботе, – сразу позвонишь нам. Мне или Греку. На крайний случай, можешь позвонить майору Туманову Федору Николаевичу. Сам ничего не предпринимай. Только наблюдай. Понял?
Толстяк кивнул. При этом, для Ваняшина так и осталось не понятным, доволен ли Сокольский предстоящей работой, или наоборот. Лицо толстяка оставалось спокойным, а глаза равнодушными.
Теперь же, набрав номер сотового практиканта, Ваняшин спросил:
– Сокольский, как там у тебя дела?
В ответ услышал спокойный голос толстяка.
– Ничего. Только скучновато маленько.
Ваняшин посчитал не лишним напомнить толстяку, для чего он там:
– Ты, вообще-то, там не для того, чтобы скучать или веселиться. А для конкретной работы. Наблюдать за гражданкой Чикиной. Кстати, как там она? – спросил Ваняшин.
Туманов с Греком выжидающе смотрели на него, и потому, как изменилось лицо Ваняшина, оба поняли, что-то случилось.
– Погоди, Сокольский, я сейчас, – сказал Ваняшин в трубку, потом виновато посмотрел на Туманова: – Сокольский докладывает, что сегодня утром Чикина не выходила из дома. А вчера вечером в ее квартире не было света. Он видел, как она входила в подъезд, а потом…
– Что? – Федор от таких известий вскочил со стула. А помрачневший Грек сказал угрюмо:
– Вот куцепердок толстый. Почему он не доложил об этом вчера вечером. Николаич, чего делать-то будем? – уставился он на майора.
Туманов подошел к Ваняшину и, глядя в глаза, что подчеркивало особую его строгость, сказал:
– Передай толстяку, пусть пока остается в машине. Мы сейчас подъедем.
Лейтенант Сокольский выглядел немного обескураженным. Увидев, торопливо вылезающего из белой «девятки» Ваняшина майора Туманова, он выскочил из своей машины, подбежал для доклада.
– Товарищ майор… – начал, было, он, но Федор махнул рукой, чтобы толстяк не продолжал. Решил, что не стоит тратить на это время.
– Потом, Сокольский. А сейчас пошли, – В подъезд Туманов вошел первым. Грек спешил, чтобы не отстать от него. Лейтенант Ваняшин широкими шагами перескакивал через ступеньки, обгоняя Грека.
Позади всех топал практикант Сокольский.
Они поднялись на пятый этаж, и Федор не мешкая, позвонил в дверь. Звонил он так долго, что соседка Чикиных, квартира которой была через стенку, не выдержала, открыла дверь.
– Ну чего вы звоните? – недовольно спросила она, подозрительно посматривая на столпившихся оперативников. Особенно ее внимание привлек Грек, похожий на цыгана и толстяк практикант Сокольский. Сокольский даже больше чем Грек. Несколько раз, выходя из подъезда и возвращаясь, она видела толстяка сидящим в машине недалеко от их подъезда. Он ей показался подозрительной личностью. Даже хотела позвонить в милицию, да муж отговорил.
Федор Туманов достал служебное удостоверение, показал, сказав:
– Я – майор Туманов из уголовного розыска. Мы интересуемся вашей соседкой Аллой Чикиной?…
Соседка недоверчиво поглядела на Туманова.
– А чего ей интересоваться?
Причем, вопрос был задан так, что Федор сразу не нашелся, что на это ответить. Поэтому сказал то, что интересовало его:
– Нам бы надо повидать ее. – Федор хотел позвонить еще раз, но соседка остановила его:
– Не звоните. Нет ее дома.
Грек вышел вперед из-за спины Ваняшина, словно он тут был самый главный, и, нахмурившись, проговорил:
– Как это нет? Должна быть. Наш сотрудник видел, как она вчера вечером входила в подъезд. Куда же она делась?
