– Видать, конюшни больше по мне, там я прямо как дома, – сказал он им. Джош собирался вернуться в поместье вместе с сыном, когда того выпишут.
– Возьмите такси, когда поедете обратно, – сказал Энтони, вкладывая ему в руку бумажную купюру.
Джош посмотрел и присвистнул.
– Мне столько не нужно, сэр, и ведь его, скорей всего, отвезут домой в машине «Скорой помощи».
– Бери, бери, оплатишь квартиру, которую сейчас снимаешь. Я тоже чувствую себя отчасти виноватым, все-таки это произошло из-за... – он запнулся, – из-за моей приятельницы.
Полина удивилась, почему он не сказал – невесты, а Джош тем временем засунул деньги в карман.
– Значит, это взятка, чтобы я помалкивал, да? – спросил он с хитрым видом. – Не волнуйтесь, сэр, я против нее в суд не пойду ни за что, она ведь ваша зазноба. Небось Джо сам виноват, вот и получил по заслугам.
Он сказал все это таким тоном, что сразу стало ясно, как Энтони не повезло с «зазнобой».
Когда они вышли из больницы, Энтони предложил пойти осмотреть собор, но их ждало разочарование. Из-за значительной перестройки, которой собор подвергся в девятнадцатом веке, в нем не сохранилось почти ничего старинного, а Энтони интересовал только пятнадцатый век. Зато намного интереснее оказалась стоявшая поблизости церковь Святой Марии с красивым куполом. Оттуда они прошли в аббатский сад с развалинами впечатляющего некогда монастыря.
– Вот чего я никак не могу понять, – заметила Полина. – Я совершенно не вынесла бы, если бы меня заперли в монастыре!
– Да, ты не из тех людей, у кого такое призвание, – взгляд Энтони скользнул по ее полной нижней губе, – но мне приходится умиротворять такое количество темпераментных кинозвезд женского пола, что я иногда думаю об уединении в монастыре с большим воодушевлением!
Полина невольно рассмеялась.
– Вы – и монах! – И тут она поняла, откуда у Энтони такой опыт утихомиривать женские капризы. – Ну что ж, Мулинз вполне уединенная деревушка.
– Но далеко не монастырь, – криво усмехнулся тот.
– Да, тут водится немало молодых девиц, – подтвердила она и покраснела, со стыдом вспомнив собственные вспышки.
Энтони подошел к ней и внимательно посмотрел в лицо девушки.
– Но есть одна, ради которой можно терпеть всех остальных, – прошептал он.
Разумеется, он имеет в виду Виолу, которая разыскала его даже в этой глуши и узнала о его «пасторальном развлечении». Полина вовсе не намерена доставлять ему это развлечение. Она отстранилась от Энтони.
– Думаю, нам уже пора возвращаться, – холодно сказала она.
Они молча вышли из сада.
По дороге домой Энтони вдруг сказал:
– Этот случай с Джо напомнил мне кое о чем. Я все думаю последнее время: нельзя ли помочь Линетт?
– Линетт? – переспросила Полина. – Но она хромает не из-за несчастного случая, это последствия полиомиелита.
– По-моему, сейчас это лечат. Хочу показать ее лондонскому специалисту. Я знаю одного хорошего человека, который как раз разрабатывает новую методику лечения этой болезни, и у него прекрасные результаты.
– Да, для Линетт это было бы чудесно, – задумчиво проговорила Полина. Она знала, что замкнутость и болезненная застенчивость младшей сестры вызваны ее чрезмерными переживаниями из-за легкой хромоты, которую бедняжка сильно преувеличивает. – Тогда она могла бы вести нормальную, полноценную жизнь, как и все дети ее возраста.
– Вот именно, я тоже об этом подумал.
– Но это очень дорого, мы не потянем таких расходов.
– А вам и не нужно об этом беспокоиться.
Полина с надеждой посмотрела на него:
– Вы думаете, он будет лечить ее бесплатно, по линии Общественного здравоохранения? – Энтони ничего не ответил, и девушка грустно продолжила: – Вряд ли. Тогда, боюсь, ничего не получится, потому что я не позволю вам платить за нее, если вы об этом подумали. – Он наклонил темную кудрявую голову. – Вы и так были к нам слишком добры, мистер Марш. – Она помолчала, подумав, что впервые признала вслух его щедрость. – Но мы больше не имеем права принимать вашу помощь, – заключила Полина, гордо вздергивая подбородок. – Ведь мы с вами не связаны никакими родственными узами.
– Я всех вас считаю своей семьей.
Она, не веря своим ушам, уставилась на Энтони. Его красивый профиль был бесстрастен, Энтони сосредоточенно вел машину; что это еще за безумная идея? Никто, если он в здравом уме, не пожелает связываться с безумными Геральдами.
– Но... но... мы же не... – Она беспомощно замолчала.
– Но могли бы, – спокойно продолжил он. – Понимаете, у меня никогда не было нормальной семьи, у театральных детей всегда так бывает. Все мои родичи либо снимаются, либо играют на сцене, а мои родители почти не вылезают из каких-нибудь заграничных турне. Мой дед, вдовец, воспитывал меня, когда остальных не было дома, а его экономка не очень-то любила возиться с маленькими мальчиками. – Тут он печально улыбнулся. – Как только я немного подрос, меня отдали в театральную школу, а это для ребенка не жизнь. Лина, представь только – пытаться успеть сделать уроки, пока не занят на сцене, вечно быть на побегушках у загримированных матрон и так далее и тому подобное! Я слыл очень симпатичным мальчиком, как мне говорили, и от приглашений отбою не было. Требовались деньги на мое обеспечение, так что чудо, что я не стал еще несноснее, чем был тогда. Тебе не скучно все это слушать?
– Нет, что вы. – Полина была польщена, что удостоилась его откровений. – Но разве вы не учились в частной школе для мальчиков? – Она вспомнила, что именно там Джордж познакомился с ним, а уж Джордж-то явно не ходил ни в какую театральную школу.
– Только когда у меня начал ломаться голос. Я пробыл там три года и, слава богу, понемногу отвык от заносчивых привычек. В школах не любят юные таланты.
– Странно, что вы подружились именно с Джорджем, – сказала девушка. – Вы с ним такие разные.
– Наверное, притяжение противоположностей. Из-за того, что я пропускал занятия и сильно отстал, меня поместили в младший класс, но в нем учились несколько оболтусов-второгодников, задиравших тех ребят, которых невзлюбили. И Джордж почему-то вбил себе в голову, что должен защищать меня. Хороший он парень, этот Джордж.
– Но он не... – начала было Полина и замолчала. Не нужно портить отношения с Джорджем. Он ее запасной вариант, и в будущем ей еще может понадобиться его поддержка.
– Что он «не»?
– Я хотела сказать, что нам он тоже всегда был очень хорошим другом.
Энтони отвлекся от дороги и кинул на Полину быстрый проницательный взгляд. Та поспешно отвернулась и стала смотреть в окно. Они ехали по совершенно деревенской местности, по обеим сторонам дороги расстилались голые поля, на которых там и сям мелькали фермерские домики и маленькие деревушки.
– Да, я смотрю, он со всеми крепко дружит, – заметил Энтони с ноткой сарказма в голосе. – Но мы ушли от нашего предмета.
– Да, да. – Она была рада перевести разговор. – Наверное, когда вы закончили школу, стало легче?
– Не совсем. Тут я как раз подхожу к периоду «Гранатовых страстей». Лина, могу поклясться тебе в одном: мои дети никогда и близко не подойдут к сцене или к киностудии, и у моих детей будет настоящий
