машины было несколько секунд для принятия решения. Он принял его сразу и отдал команду водителю и наводчику. Двигатель бронетранспортера взревел на высоких оборотах, машину резко бросило вперед, и башня с крупнокалиберным пулеметом сразу начала разворачиваться влево, в направлении скал. С «брони» на траву начали спрыгивать люди, перекатываться, занимать удобную позицию и стрелять. Оставаться на «броне» бешеного бэтээра, который маневрирует, уворачиваясь от прицельного попадания гранаты, и одновременно стреляет из двух пулеметов, никому и не пришло в голову.
Ну а мне, как всегда, не повезло. Оказавшись на земле, я инстинктивно бросился искать ближайшее укрытие. Им оказался громадный валун, до которого и было-то метров двадцать. Оказавшись за ним, я передвинул прицельную планку на трехсотметровую отметку и высунул голову из-за камня.
Перекрывая грохот выстрелов, кто-то совсем рядом заорал мне прямо в ухо:
– Пулемет видишь?! Вон там, между двумя камнями!!! Давай мочи его, у тебя «весло», должен попасть!!!
Я вздрогнул и обернулся. Рядом со мной прижимался к камню парень в испачканном камуфляже и яростно смотрел на меня. Тот самый, который сказал, что те пацанята – еще дети… Знакомиться времени не было.
– Где?!
– Вон за деревьями, ближе к краю!!! У меня пять – сорок пять, я не могу снизу ветки пробить!!!
«Весло», как в войсках называли автомат Калашникова с нескладывающимся деревянным прикладом, выдавали на время командировки всем неспецназовцам. Это было старое оружие, снятое с консервации. Автоматный рожок вмещал всего двадцать патронов, и автомат был несколько неудобен из-за своих размеров. Но «АКМ» калибра 7,62 отличался одним несомненным достоинством. Его пули обладали громадной пробивной способностью, в отличие от 5,45. Была только одна беда – на мой автомат повсеместно не хватало патронов. Ведь предполагалось, что оперативники боевые действия вести не будут…
Но пока патроны у меня были, аж целых восемь магазинов (этим добром я запасся еще в Грозном, выменяв их на блок сигарет у старшины), и я, выставив ствол, снова высунул голову из-за укрытия.
Пулеметчика я засек сразу, сначала по звуку, а затем и его место. Он стрелял короткими очередями, и силуэт человека угадывался за паутиной веток на краю обрыва. Ну что ж. Я снял его со второго выстрела и обострившимся зрением увидел, как пулемет выпал из рук убитого, перевернулся в воздухе и полетел вниз.
– Молодец!!! Теперь аккуратно стреляй в тех, кого увидишь! Только позицию почаще меняй, понял?! А я с той стороны стрелять буду! – С этими словами парень поудобней перехватил автомат и исчез из поля зрения за бугристой громадиной валуна.
Нас пока боевики не заметили. Они планомерно уничтожали машины и людей, которые были перед ними внизу, в центре лощины, как на ладони.
Сразу было подбито три машины и головной бэтээр, который загородил узкий проезд на дороге. Уцелевшие солдаты и офицеры перебежками стали собираться за подбитой техникой, которая хоть как-то защищала их от пуль.
Снизу стрелять очень неудобно, нет упора для оружия, да и боевиков совсем почти что не было видно за высоким краем обрыва, только тоненькие черные стволы рисовались на голубом фоне неба и изрыгали в долину горячие пули, несущие смерть.
В общем, разгром был полный. Ситуацию несколько спас уцелевший бэтээр. Резко тормозя и маневрируя на узкой площадке, ломая кусты, выворачивая колесами грунт вместе с травой, экипаж свое дело сделал. Водитель рвал передачи, не жалея трансмиссии, пулеметчик судорожно вращал маховички наводки, а командир даже открыл люк и высунул голову, чтобы лучше видеть местность. Гранаты для «РПГ» у нападавших закончились, их и было-то штук шесть, наверное, а больше «броню» ничем не возьмешь, и мощное оружие бронетранспортера сразу дало о себе знать. Пулемет калибра 14,5 мм страшен с любого расстояния, а уж с двухсот метров – тем более. Его гулкие короткие очереди выбивали каменные осколки, искры, крошили камни и ломали деревья. Замкнутая цепь скал невероятно умножала акустическое эхо от выстрелов, и в ушах стоял сплошной непрекращающийся хаотичный гул боя.
Методично вколачивая пули в край обрыва, от попадания которых ощутимо содрогалась земля, пулеметчик заставил боевиков откатиться на безопасное для них расстояние. От этого оружия не спрячешься, а погибать, молодецки подставляя грудь под пули неверных, чеченцам не хотелось.
Тут же оценив ситуацию, кто-то из офицеров дал команду, и оставшиеся в живых люди начали выскакивать из обстреливаемой зоны и скрываться за скалами на повороте. бэтээр столкнул поврежденную технику в речку, и два уцелевших «Урала» быстро выкатились за пределы котловины… А мы остались.
Весь бой занял минут пять, а то и меньше, я очнулся только тогда, когда внезапно все перестали стрелять. Уши заложило, и я с недоумением закрутил головой, когда наступила тишина. В сотне метров от нас догорал грузовик, осевший на пробитые колеса. Еще две дымившиеся машины с распахнутыми дверцами стояли дальше. На развороченной земле, перемешанной с травой и ветками, лежали трупы и тяжелораненые. Свежий ветерок, дувший по ущелью снизу, быстро уносил вонь сгоревшего пороха.
То, что наши ушли, я понял не сразу. А когда сообразил, то растерянно оглянулся назад в поисках своего невольного напарника. Его очереди во время боя постоянно оглушали меня и сбивали с прицела. Только тот, у которого над ухом хоть раз выстрелил автомат, поймет меня. Но тем не менее я быстро приноровился к этому грохоту, от которого, казалось, лопались барабанные перепонки, и несколько раз, как мне показалось, удачно выстрелил и попал. Нашу небольшую мобильную группу не заметили во время этого короткого боя, все внимание боевиков было привлечено к основной массе солдат, которые отстреливались на противоположном конце котловины.
– Что?! – сзади крикнул мне парень в камуфляже. Я резко обернулся, посмотрел в его сумасшедшие и пока еще ничего не понимающие глаза, быстро обнял его шею левой рукой, притянул к себе и проговорил ему прямо в ухо:
– Наши ушли! А мы остались! А теперь тихо!
Тут надо отдать ему должное. Он моментально оценил ситуацию, челюсти его сжались, глаза сузились, и он невольно посмотрел вверх, на скалы, чтобы перейти от состояния человека, который пять минут назад находился среди полусотни вооруженных людей, причем своих вооруженных людей, к состоянию партизана в тылу врага, со всеми вытекающими отсюда последствиями и сложностями – на это должно уйти некоторое время. Но у нас его не было.
Спецназовец (скорее всего, как подумалось мне, уж очень уверенно он держал оружие и хорошо двигался именно с оружием, что выдавало долгие тренировки с ним) опустился на корточки, быстро отсоединил автоматный рожок с патронами, рывком вытащил из кармашка разгрузки другой и вставил его в автомат. На все это у него ушло три секунды. Я бы копался дольше. Парень молча поднялся и тихо сказал мне:
– Перезаряди.
Я сделал то же самое. Когда я закончил, то услышал голоса на поляне. Облегчение уже готово было прорваться криком вроде «Эй, братва, мы здесь!», как мой напарник пригнулся и, чувствуя, что я смотрю на него, быстро прижал палец к губам. Я осторожно, медленно вытягивая шею, выглянул из-за камня. На ровную поверхность горной дороги, к разбитой колонне, из кустов выходили бородатые люди с оружием.
– Там где-то наверх подъем есть, мы-то не знаем, а они знали… – вполголоса пробормотал спецназовец и глянул на меня. – А сейчас отходим… – И он мотнул головой в сторону, противоположную той, откуда пришла наша колонна. – Давай ползком. Я прикрою.
Раздумывать времени не было.
Ввязываться в бессмысленную перестрелку со вполне понятными последствиями не хотелось. Я быстро опустился на траву, перекинул автомат через локоть и пополз, подавив в себе страх быть обнаруженным и опасаясь выстрела в спину.
Сразу же за поворотом, который заслонил место разгрома, мы спустились к речке и быстро двинулись по берегу вниз по течению. Мы шли молча.
– Потом поговорим, – вполголоса сказал мне спецназовец, – а сейчас надо подальше отойти.
Я кивнул в знак согласия и с удвоенным вниманием стал глядеть на камни под ногами. До меня вдруг
