— Ведьма. Мы же говорили, — коротко объяснил один из спутников.
Штурман был зол, в него будто вселились демоны. Отойдя на шаг, он врезал по двери ногой, по тому месту, где, по его разумению, должен был находиться крючок. И угадал. Дряхлая дверь, стоявшая в проеме со дня постройки дома, распахнулась. Под причитания старушки он быстро обошел все комнаты. Наученные опытом, его помощники наверх не торопились. Ходили за штурманом, как цыплята за наседкой. В доме было пусто, если не считать больного деда, который лежал на кровати в дальней спальне. На его покрасневшем от возбуждения лице Сергей читал лихорадочную работу мысли. Бабка ничего не поясняла, лишь возмущалась и обзывала всех лихоманами и катами.
Когда штурман понял, как его провели, он ринулся на лестничную площадку. Но было уже поздно. Дверь в десятой квартире распахнулась, и он увидел автоматный ствол…
Поняв, что деваться некуда, штурман боком ввалился в общий, пахнущий гнилью и мочой туалет. Система канализации в этом городе была древнеримской. И поэтому она, наверное, работала хуже, чем там. Или просто давно не ухаживали за уборной. Больно ударившись плечом о стену, Пловцов бросил автомат и выхватил из-за ремня «кольт».
Автоматная очередь в пять или шесть патронов прогрохотала в тишине подъезда в тот момент, когда его уже не было в коридоре. В комнате глухо ухнул простреленный глиняный жбан и раздался треск штукатурки. Ответом были три одиночных выстрела из автоматов. Это была реакция помощников из комнаты.
«Мерзавец на крыльце выдал мне ложную информацию! — понял Сергей. — Он назвал адрес Ольги, а Трофим в это время находился в квартире напротив!»
Пловцов и сам не заметил, как начал называть жилища квартирами. Приближаясь к крыльцу, они шли под окнами второго этажа и старались, чтобы их не было видно. А в это время в окна первого этажа Трофим хорошо видел их маневры.
— Проклятье! — вырвалось у штурмана.
На лестнице уже грохотали ботинки. Топот был так част, что было очень трудно понять, сколько человек бегут по лестницам — пять или двадцать…
— На улицу, быстро! — заорал Сергей. — Он уходит!
Сам он первым бросился на улицу, где уже отчетливо слышалась перестрелка. Одиночные выстрелы раздавались рядом с крыльцом. Это стреляли, боясь палить очередями, «дружинники». Метрах в ста, уже от дома напротив, рявкал автомат и трещали выстрелы пистолетов. Трофим в составе банды уходил…
— Кто видел? — на бегу спросил Пловцов. Ему не хотелось сообщать Ключникову дурные вести по его возвращении.
— Видали!.. Наверху заперлась!
— Это не она заперлась, это Трофим заперся!
— Что?.. — Пловцов перевел на горожанина покрасневший от волнения взгляд. — Как Трофим?!
— Его люди бросились врассыпную по улице, а он наверх заскочил и дверь захлопнул.
— А Ольга там?!
— Я слышал, как она кричала! — сообщил виноватым голосом второй «дружинник».
— Мать вашу! — вскипел штурман. — Да на кой черт вы мне вообще нужны, если толку от вас никакого?! Трудно поднять автомат и выстрелить в этого неунывающего атамана?!
Оттолкнув рукой стоящего перед ним, старший лейтенант взбежал наверх. Перед ним была привычная уже дверь из досок, разница была лишь в том, что на нее был прибит лист стали. Откуда здесь мог взяться этот лист, штурман понятия не имел. Видимо, с того самого завода, искать который ушел Стольников. Трофим берег честь приемной дочери свято, коль заботился о ней таким образом. Но сейчас все изменилось, дочь, которой он гордился, стала заложницей в его руках, а дверь защищала самого Трофима.
Пловцов пнул по ней.
— Эй, Трофим! Открывай калитку, говорить будем.
Приглушенный женский крик навел штурмана на две мысли: вступать в переговоры атаман не намерен, и он сделает все возможное, чтобы продержаться как можно дольше.
— Отпусти девчонку, мерзавец, она ни при чем!
— Не тебе указывать мне, сукин сын! — не выдержал все-таки атаман. — Как же я жалею, что не прикончил вас в ту ночь!
— Я тебя понимаю. Но все-таки отпусти ее.
— А ты зайди и забери!
— Придется так и сделать.
Пловцов ответил уверенно, хотя совершенно не понимал, как он будет ломать эту дверь и что будет делать дальше. Нажать на спусковой крючок и убить Ольгу — дело одной секунды. Взять Трофима — да это уже несколько часов продолжается… И конца этому пока не видно.
Когда Сергей услышал глухой одиночный выстрел внутри помещения, называть которое уже привык квартирой, он стал ломать дверь с помощью автомата. Понял, что бесполезно, отошел на два шага и дважды выстрелил в навес. Пули разбили деревянное крепление, да и только. Его выстрелы потонули в звуке автоматной очереди. Он едва успел заскочить за угол. Когда выглянул, увидел три аккуратных отверстия с белой окаемкой по окружности. В квартире послышался грохот глиняных черепков и истерический женский визг.
— Сука!.. — прокричал Трофим.
«Кажется, Оленька трахнула его по голове кувшином», — догадался Пловцов.
Он проклинал эту дверь, что встала между ним и квартирой. «Дружинники» не в счет. Они сгрудились на лестнице и кричали на собравшихся зевак. Пловцову было не до ругани. Он уверенными движениями выбивал прикладом треснувшее деревянное крепление-навес. Последнее движение и…
Трофим забежал в жилище Ольги не один. Теперь это было ясно. В коридор выскочил какой-то бритый юноша и выбросил руки перед собой. Если бы он стрелял сразу, без подготовки, то пули из его армейского «кольта» превратили бы штурмана в решето. Но он помедлил, чтобы прицелиться, и все произошло не так, как ему хотелось. За спиной штурмана громыхнул выстрел, и молодого последователя Трофима отбросило к стене. Размазывая по ней кровь, он рухнул на пол.
Оглянувшись, Сергей увидел «дружинника». Автомат дрожал в его руках, горожанин был белее молока.
— Ну наконец-то! — похвалил штурман. — Крути дырку в рубахе для медали «За сообразительность»!
Обстановка в жилище напоминала квартиру ливанской семьи после израильской бомбардировки. Перевернутая мебель, брызги крови, а вот и черепки на полу. Из большой комнаты был вход в малую, в спальню, надо полагать, двери не было, но зато кто-то перевернул тяжеленную кровать и, поставив вертикально, завалил ею вход.
Один из горожан бросился к окну. Кто-то спрыгнул вниз и теперь отстреливался, а кто-то забаррикадировался во второй комнате. «Дружинник» стрелял из окна сверху вниз, высовывая руку, а ему отвечал автомат и несколько пистолетов.
Где Ольга?..
— Оля!
— Я здесь!.. — раздался возглас из комнаты.
— Сколько их?
— Трое!..
— Заткнись!.. — почти в истерике проорал кто-то в адрес девушки.
— Уроды, если на ней хоть царапина будет, я вас четвертую! — вскипев, пообещал старший лейтенант. Подойдя к двери и встав спиной к косяку, он рявкнул: — Эй, воины! — Я офицер Российской армии! Данной мне властью я обещаю вам жизнь, если вы отпустите девушку и прекратите огонь. Даю минуту!
— Чего ты хочешь?! — крикнул кто-то из-за двери.
— Ты глухой?! Я хочу услышать звук упавших на пол трех металлических предметов!
В жилище воцарилась тишина. Прекратили стрелять и «дружинники» у окна. Вероятно, бегство
