— Неважно.
— В склепе несколько баулов, доверху набитых баксами. Кажется, там ровно сто сорок миллионов. На целлофане отпечатки пальцев тех, кого вы взяли в перестрелке. И пальцы Алхоева, если что, тоже. Ваш штурм изменил планы сдельщиков, и они вынуждены были идти ва-банк. Но не смогли договориться в этом туалете. Блин, я так и знал, что они среди дерьма жизнь закончат…
Мякишев с улыбкой посмотрел на Стольникова и потом — на кейс.
— Не жалко с керием расставаться? Это же путевка в жизнь.
— Жалко у пчелки, капитан. Главное — крепкая мужская дружба.
Нервно подмигнув бабульке на выходе, Саша вышел в зал.
«Боинг» с ним и Жулиным на борту поднимется в воздух и возьмет курс на Ганновер через двадцать минут. Пассажир с купленным билетом на место 7В так и не займет свое место при посадке.
— И сколько нам в Германии торчать? — спросил прапорщик, потягивая томатный сок.
— Ты куда-то торопишься?
— Нет. Просто у тебя полтора миллиона долларов, и у меня полтора миллиона долларов. И я не понимаю, что с ними делать.
— А ты, как придурок Яшин, поклянись купить себе спорткар и познакомиться с контролершей из троллейбуса.
— У меня таких денег отродясь не бывало. Я и десятой части таких денег никогда не имел.
— Жизнь военнослужащего внутренних войск, товарищ прапорщик, полна тягот и лишений. Терпи, бродяга.
Жулину после этих слов стало еще тяжелее. Беззвучно рассмеявшись, Саша вынул из кармана портмоне, а из него чек на предъявителя. Жулин смотрел в окно, не отрываясь, поэтому Стольников, перегнувшись через него, прилепил чек к стеклу. Некоторое время Олег сидел, не шевелясь, читая, а потом отнял чек от стекла и вперил в него недоуменный взгляд.
— Спасибо Зубову… — проговорил, наконец, Олег.
— Если бы не он, нам всем пришел бы конец.
— Это же он решил вопрос с «погранцами» о пересечении границы с наличкой?
— Он. Наши чемоданы оформлены как диппочта.
— И паспорта — он?
— Батя, — подтвердил Стольников. — Успокойся. Все в порядке. Через час его люди заберут у здания аэропорта ящик с керием.
— И что дальше?
— Дальше он отправится с ним или разыграет комбинацию в ГРУ. У бати везде связи. Слава богу, не криминальные…
— Я хочу выпить, — признался Жулин.
— Это бизнес-класс. Закажи нам по порции виски.
— Почему ты решил взять меня с собой?
— Потому что без меня ты пропадешь.
…Не дойдя до выхода из здания аэровокзала нескольких шагов, Мякишев схватился за сердце и опустился на пол. Но ручки кейса не выпустил.
— Гражданин? — склонился над ним сержант милиции.
— У меня в кармане удостоверение… — говоря тихо и отрывисто, чувствуя, как грудь сковывает стальным обручем, проговорил капитан. — Срочно позвоните в ФСБ и сообщите обо мне…
Уже упав на пол, он вынул из кармана наручники и пристегнул кейс к руке.
Еще через двадцать минут на крыльцо больницы быстро взошел начальник УФСБ по городу Москве. За ним, поспевая за энергичным генералом, поднялись пять или шесть полковников.
«Второй этаж, в кардиологии», — подсказал непростым посетителям главврач и сам же взял за труд проводить их до палаты поступившего пациента, офицера ФСБ.
— В сознании? — справился первым делом генерал-лейтенант. Если бы не широкие плечи, натянутый на них узкий халат уже давно снесло бы потоком встречного воздуха.
— Удивительно, но да, — выговаривая в три приема фразу, главврач торопился, но все равно не успевал, чтобы идти рядом. — Вообще-то, ему сейчас нужен…
— Вообще-то, здесь я командую.
— Правда? — искренне изумился доктор и до самой палаты больше не проронил ни слова.
Мякишев лежал в одноместной палате для избранных пациентов и устало моргал. Сердечный приступ грянул неожиданно.
— Хорош, — отметил начальник УФСБ, ураганом врываясь в палату. — Лежи, лежи! Предысторию — потом, когда писать сможешь. Но что бы ты там ни написал, за отвагу — отдельное спасибо. Так что там за чемоданчик такой? Я уже из третьих уст о нем и содержимом слышу, а в толк взять не могу. Что вы там у себя на Кавказе меркуете? Решил не дожидаться коллег из Ростова…
Мякишев стал перегибаться через край кровати, пытаясь зацепить ручку кейса.
— Ты лежи, — приказал генерал, вставая и самолично поднимая чемодан. — Как чувствуешь себя, майор?
— Я капитан.
— Да уж теперь майором будешь. В Москве, в Управлении, о тебе говорят. Полагаю, что и до Звезды Героя недалеко. Как чувствуешь себя?
— Зайцы косят траву…
— Это ничего. Это пройдет. Доктор сказал — здоров, как бык. Так-с… — Уложив кейс на колени, генерал осмотрел замки. — Код знаешь?
— Откуда я могу знать код, товарищ генерал? — попытавшись усесться удобнее, Мякишев пошевелился, почувствовал сильнейшую резь в груди и побледнел.
— Ладно, — генерал передал через плечо кейс одному из полковников, который сразу же занялся им, и пересел на край кровати майора. — Что там?
— Сюрприз… — бескровными губами прошептал Мякишев. — Керий там.
— Керий?
— Он.
— Это что такое?
— Это взрывоопасный химический элемент.
— А он и не заперт был! — раздался насмешливый голос полковника, и кейс снова перекочевал к генералу через его плечо.
— Ну, быть, быть тебе майором, капитан. Переходил уже, друг любезный, переходил… — глаза генерала уставились в чрево кейса. — Это что?
Мякишеву было не дано видеть то, о чем его спрашивают. Откинутая в его сторону створка торчала перед глазами, как люк танка. Но по движениям рук начальника можно было предположить, что он отматывает для прочтения телетайпную ленту.
— Что это такое, капитан Мякишев, я вас спрашиваю?
Пересилив боль, тот перегнулся и увидел в руках генерала нечто, мало напоминающее взрывоопасный химический элемент, который следует изымать с привлечением Федеральной службы безопасности.
— Это туалетная бумага, — услужливо подсказал начальнику один из полковников. — Рулон… начатый…
— Вы объясните мне, Мякишев, что это такое? — с тревогой в голосе спросил генерал, ничуть не сомневающийся в том, что глаза его не обманывают, а потому в подсказках подобного характера он не нуждается.
Сотрудник УФСБ по Северному Кавказу капитан Мякишев некоторое время выглядел так, словно сердечный приступ получил свое продолжение. В глазах его напрочь отсутствовали признаки жизни.
— Сейчас… — прошептал он, кладя руку на сердце и ложась на спину. — Одну минуту, сейчас…
