посмотрел на Костычева. Пуля вошла подполковнику в глаз.
— Подними его пистолет, Стольников, быстро, — скомандовал Алхоев, наклоняясь и отрывая кейс от пола. Последнее было сделано вовремя, потому что расползающаяся бордовая лужа уже грозила коснуться его основания.
Саша машинально отвалился от дверцы, шагнул и наклонился, и, вдруг побледнев, медленно выпрямился и внимательно посмотрел на свой кейс в руке бандита. И тут же поднял руки над головой.
— Стольников, — недоуменно произнес Алхоев. — Что ты делаешь, сволочь?..
— Я тут с вами, гадами, совсем расслабился, — хрипло проговорил Саша. — Довели, суки, человека, до ручки. Скоро уже совсем в лоха превращусь.
— О чем ты, Сашья?
— Куда стрелять мне будешь? В лоб или сердце?
— Я тебя не понимаю. Бери его пистолет, и валим отсюда!
— «Подними его пистолет!» — сказал убийца русскому офицеру, — с усмешкой прошептал Стольников. — А как только я сделаю это, так сразу заработаю пулю в лоб.
Алхоеву этот разговор показался интересным. Он взялся за ручку кейса обеими руками, склонил голову и внимательно посмотрел на Сашу. Умный этот русский капитан, жалко убивать.
«В этом туалете должен кто-то появиться, — думал Стольников. — Не может быть, чтобы уже минуту никому из толпы не пришло в голову помочиться или помыть руки!»
Еще недавно он с облегчением подумал, что все закончилось, но уже через секунду понял, что все далеко не так.
Алхоев убил Костычева и первым делом схватил кейс. А мог бы и должен был — пистолет Костычева, лежащий на равном удалении от него с чемоданом. Да, если бы и дальше лежал, помчался бы, как гепард! С каких это пор боевики стали разрешать русским разведчикам хватать оружие в своем присутствии? Алхоев что, не знает, что тогда Стольников выстрелит? Смешно. Возьми пистолет в руку, оставь на нем отпечатки своих пальцев. Потом последует пара выстрелов на поражение, и беглый капитан из оперативной бригады упадет на пол. Алхоев уйдет, а на полу в туалете будут греть мрамор два тела. Один предстанет следствию с «макаровым» в руке, из которого убит Костычев, а второй — с пистолетом с «ПБС», из которого убит Стольников. Из «макарова» убит Костычев, значит, убийца — Стольников. Из ствола с глушителем убит Стольников, значит, его убил Костычев. Выстрелы прозвучали одновременно. Цепь замкнута, Алхоев спокойно уходит, залегает на дно, а потом появляется где-нибудь в Голландии и живет там припеваючи. Есть на то…
Все эти мысли промелькнули в голове Стольникова, когда он наклонился над пистолетом Костычева, чтобы выполнить просьбу полевого командира. И вдруг сверкнула еще одна мысль, и она была еще ужаснее предыдущих. Если Алхоев знает, что делает, хватаясь за кейс, значит, ему известно, что в нем. Рассказать ему о керии в чемодане могли только три человека: он — Александр Стольников, Жулин или генерал Зубов. Либо тот, кто с Зубовым связан и кому тот доверяет. Жулин в зале, но если бы Алхоев и вышел сейчас на него, то не узнал бы и слова! Значит… Это значит, что не нужно более заморачиваться разгадками тайны. О керии сказал Алхоеву человек, помогающий Зубову спрятать Стольникова за границей. Кто он, откуда? Из ГРУ?
— Давайте порадуемся за следователей прокуратуры, которые уже через час начнут открывать шампанское, — сказал Саша. — Все злодеи перебиты. Сами друг друга перестреляли.
Алхоев покусал губу и покачал головой.
— Сашья, Сашья… Сколько раз я уже жалел, что ты не можешь быть моим другом.
— Даже после того, как я «ТТ» вставил в задницу твоему брату? Алхоев, у меня уже руки затекли, сукин ты сын… Стреляй, что ли.
Пятнышки с пятак на скулах полевого появились не случайно. Соглашаться с правдой жизни столь же неприятно, как и выслушивать ее от человека, смерти которого жаждешь.
— А я что, командовал тебе — «руки вверх»? Чего ты их задрал?
— Дурак ты, Магомед, — улыбнулся Стольников. — Отсюда и беды все твои. В анатомке судебный медик свалит меня на стол и ну раны зондировать. А зонд-то в дырочку и не входит. Медик, конечно, начнет экспериментировать, и выяснится, что пуля вошла в меня в тот момент, когда мышцы были вытянуты вверх, то есть я держал руки над головой. И как при таких обстоятельствах мы с Костычевым могли убить друг друга одновременно, прокуратура решительно не поймет. Так что не все еще кончено.
Стольников бросил взгляд на дверь и вдруг расслабился.
— Магомед Алхоев, ты мне лучше расскажи, как подполковник ФСБ Костычев привлек тебя к разработке керия, который случайно обнаружили в Другой Чечне твои люди. Как покрывал тебя при убийствах, как помогал уходить от преследований, как снабжал тебя фальшивыми баксами, как одаривал настоящими, чтобы ты содержал свою банду на довольствии.
— Часа не хватит, Сашья. Да и зачем тебе?
— А вдруг я выживу? Будет что рассказать честным сотрудникам ФСБ. Ведь руки-то я не опущу, а как ты в меня стрелять в таком виде станешь?
— А если я тебе в голову девять граммов вгоню?
— А ты попробуй, — сказал Стольников. — Да чтоб с первого раза вышло! Второй выстрел разрушит весь план! А я посмотрю, как бандит, которого я не добил в Чечне, попадет мне прямо в лоб… И еще… Я вот тут подумал, Алхоев… Не стоял бы ты спиной к дверям. Войдет кто пописать, а тут бандит человека грабит. Получишь по затылку. Обязательно получишь!
— Ты говори, не торопясь, Стольников, не жди посетителей. — Алхоев почесал стволом висок. — Бабульке у входа я показал удостоверение майора милиции и приказал никого не впускать. Так что не жди, что она кого-то пропустит.
— Конечно, не пропустит, — согласился Стольников, — до тех пор, пока не увидит удостоверение… капитана ФСБ.
Глаза Алхоева расширились, он резко развернулся, выбросил перед собой руку, но встречный выстрел на противоходе свалил его на пол, как куклу.
В дверях, опершись на косяк, стоял промокший от пота Мякишев.
— Хороший допрос, капитан Стольников… — просипел, с трудом удерживаясь, чтобы не упасть, Мякишев. — Все слышал, объявляю благодарность…
— В задницу себе ее засунь! — рявкнул Стольников.
— Мне уже сунули… Не в задницу, но все равно обидно… Значит, так, капитан… Иди к Жулину в зал и улетай отсюда к чертовой матери. Я тебя не видел. А встречу — не узнаю. А вот это… — контрразведчик пальцем указал на кейс, — оставишь мне. Я не Костычев, ты знаешь, куда я содержимое пристрою… Страна тут от терроризма задыхается, а они атомную бомбу туда-сюда таскают…
Посмотрев вокруг себя мутным взглядом, Мякишев пробормотал:
— Главное только в голову не приходит… Как мне объяснять все это, чтобы правдоподобно выглядело, да тебя сюда впрягать… Полевой командир, замначальника Управления, все мертвые в сортире аэровокзала… Ерунда какая-то получается — кому что вменять и что как объяснять?..
Поправив на себе одежду, Стольников улыбнулся и посмотрел на часы. Время еще было.
— Значит, так. — Покосившись на труп Костычева, Саша пощелкал пальцами. — Сдай кейс руководству. В больнице скажешь своим паханам, что Алхоев собирался продать Костычеву сто сорок миллионов липовых долларов. На обмен покупатели приехали без денег, и началась бойня. Твоя версия будет правдоподобной.
— Это очень хорошая версия, капитан Стольников. Это просто чудо, а не версия, — похвалил Мякишев. — К ней еще бы сто сорок лимонов «зелени», и я был бы главным в Управлении.
— Поведешь опергруппу в Ту Чечню.
— Вы же?..
— Я скажу, как добраться туда другой дорогой.
— Ах, туда, оказывается, есть, и другая дорога?
— Есть, мать твою, только почему я об этом знаю, а ты не знаешь? Разыщешь кладбище. Найдешь могилу, на ней написано: «Капитан Недоспасов»…
— Кто это?
