Уррути сумел выбраться из машины и стал звать на помощь. Прибежавшие дайверы развязали его и вызвали полицию. Разумеется, Эгун тут же изложил версию, устраивающую его самого. Якобы русский журналист его похитил, чтобы вымогать из родственников деньги. Пришедшие в себя американцы, ошеломленные известием о жуткой смерти их босса, с ходу «перевели стрелки» на русского журналиста. Дескать, тот имел к мистеру Фрэмэну какие-то претензии, поэтому специально создал обстановку, приведшего того к гибели. Последнюю точку в этом хоре обвинителей поставил инструктор по дайвингу, который тоже прибежал с заявлением о том, что на него под водой напал какой-то негодяй, перерезавший шланг акваланга, вследствие чего он был вынужден оставить своего клиента, через четверть часа после этого убитого акулой.
Трое суровых и непреклонных полицейских, один из которых, судя по знакам различия, был старшим и, к счастью, владел английским, величественно стояли на берегу и сурово взирали на, как им думалось, живой шанс получить повышение по службе. Выйдя на берег и сняв акваланг, маску и ласты, Андрей с олимпийским спокойствием окинул взглядом всю эту «честную компанию», поджидавшую его. Офицер, отстегнув от пояса наручники, раскрыл браслеты и протянул ему, давая понять, что он должен подставить запястья. Но у Лаврова на этот счет была своя точка зрения.
– Кто-нибудь из вас говорит по-русски или по-английски? – уперев руки в бока, строго поинтересовался он.
– Ай спиик… – небрежно уведомил старший, в звании капитана, начиная проявлять признаки раздражения и нетерпения, продиктованного желанием поскорее «заластать» этого «нехорошего белого».
– Отлично! – кивнул Андрей. – Согласно индонезийской конституции, никто не может быть задержан с использованием наручников без вразумительного объяснения причин подобной акции. Если вы не дадите мне ответа, это может быть расценено как грубое нарушение индонезийской демократии, основанной на принципах «панча сила». Так в чем меня обвиняют, хотел бы я знать?
Полицейские ошарашенно переглянулись: ни хрена… вернее, ни дуриана себе! Этот русский виновным себя явно не чувствовал, и, похоже, за ним была какая-то непонятная сила. Надо же! Он, оказывается, и конституцию знает, и про «панча сила» наслышан…
– Сударь, вы обвиняетесь в похищении гражданина Индонезии, незаконном лишении его свободы и причинении ему телесных повреждений, – с апломбом американского шерифа заговорил капитан. – Кроме того, вы нанесли телесные повреждения двоим гражданам Соединенных Штатов Америки и причинили имущественный ущерб частной фирме, занимающейся прокатом оборудования для дайвинга. Для чего вы напали на господина Ларубата? У нас есть основания полагать, что вы, хотя и косвенный, но виновник гибели американского туриста Фрэмэна. Что на это скажете?
– Господин Ларубат, сколько я вам должен? – посмотрев на инструктора, спокойно спросил Андрей.
– Сератус рибу рупии (сто тысяч рупий), – обиженно ответил тот.
– Ни мембайер лима ратус серибу (я плачу пятьсот тысяч), – безмятежно улыбаясь, объявил Лавров. – Офицер, узнайте у господина Ларубата, был ли он с гарпунным ружьем в момент, как он говорит, моего нападения?
О чем-то скороговоркой спросив инструктора, капитан кивнул:
– Да, он был с ружьем. Но при чем здесь это?
– Я сейчас все объясню, – уверенно заговорил Андрей. – Начну с самого начала. Этот человек, по имени Эгун Уррути, сегодня днем запустил ко мне в квартиру ядовитую змею, с целью совершить изощренное убийство и завладеть моим имуществом. Но его ожидания не оправдались. Первым в квартиру пробрался какой-то мелкий воришка, который и стал жертвой куфии. Я ее поймал – она сейчас в моей машине, как живая улика, а вора отправил в больницу. Когда ко мне заявился Эгун, я его задержал при незаконном проникновении в чужое жилище.
Эгун Уррути, кое-что понимая из сказанного, запаниковал и начал беспокойно озираться.
– …Этот человек солгал, уверив меня в том, что попытку убийства с использованием змеи придумал мой друг мистер Фрэмэн! – с наигранным возмущением продолжал Лавров. – И тогда я, чтобы уличить негодяя, был вынужден привезти его сюда, где, как мне было известно, мистер Фрэмэн собирался заняться дайвингом. Когда я шел к помещению базы дайверов, эти двое, напившись пива, что является двойным нарушением индонезийских законов, стали меня оскорблять. Они назвали меня «русским кретином и отбросом»… Ну, я, как мужчина, не мог не отреагировать.
– Это ложь! Это ложь! – тоже с нотками обеспокоенности заорали американцы. – Он подошел и по- немецки попросил закурить.
– Офицер! И вы можете поверить этому наглому вранью? – с сарказмом рассмеялся Андрей. – Сержант, в мусорной корзине рядом с беседкой должны быть пустые банки из-под пива. Я прошу вас их оттуда изъять и произвести снятие отпечатков пальцев этих господ, а также направить их на медицинское освидетельствование для проверки содержания алкоголя в крови. Думаю, результаты окажутся более чем убедительными. – Он с ироничным вызовом посмотрел на мгновенно скисших американцев.
Переглянувшись, те неожиданно обратились к капитану:
– Сэр! Мы думаем… э-э-э… Здесь произошло недоразумение! Это была и с нашей стороны, и со стороны господина Лебедева не совсем удачная шутка. Поэтому свои претензии к нему снимаем, о чем и уведомляем вас официально.
– Да-а?.. – почесал затылок капитан. – А что вы скажете, сударь?
– Ну, конечно же, все это было сплошным недоразумением, – жизнерадостно улыбнулся Лавров. – Я тоже снимаю все претензии к этим господам. Да и к Эгуну Уррути тоже. Конечно же, это была не совсем удачная шутка с его стороны. А я вовремя не смог уловить тонкостей местного юмора. Ведь запустить болотную куфию в чужую квартиру – это так смешно!
– Да, господа, это была шутка! – закивал тот, усиленно вымучивая из себя улыбку. – Никаких претензий у меня нет…
– Постойте! – вскинул указательный палец капитан. – Чуть не забыл! Вы собирались пояснить, что случилось под водой.
– Проще некуда! – Андрей пожал плечами. – С любезного позволения этих господ, я взял один из их аквалангов и пошел на погружение. Знаете, отчего-то меня вдруг охватило беспокойство за моего друга, которого вообще-то я знал как Лео Даллинга. И вот внезапно вижу, как где-то внизу плывет Лео, а над ним с гарпунным ружьем в руках движется не знакомый мне человек, который, как мне показалось, собирается выпустить этот гарпун ему в спину. Вот я и попытался помешать возможному злодеянию. А потом мы с Лео сидели на том островке, разговаривали о жизни. Договорились сегодня встретиться в кафе «Триппл Форчун». Затем он собрался на берег. Предчувствуя опасность, я его отговаривал, но он меня не послушал. И вот итог…
Переглянувшись, полицейские безмолвно согласились друг с другом, что все здесь присутствующие нагло врут, только каждый по-своему. Однако факт отказа от своих претензий недавними истцами и уверенные объяснения, данные русским, вынуждали их не применять каких-либо репрессивных мер в отношении этих четверых.
– Сударь, мы приносим вам свои извинения за не вполне обоснованную попытку задержания, – досадливо морщась, проговорил капитан.
– Да полноте! – великодушно отмахнулся Лавров. – Это издержки всякой службы… Россия и Индонезия – дружба навек!
– О, да, да! – обмениваясь с ним рукопожатием, согласились полицейские.
Знаком пригласив инструктора пройти с ним к машине, Андрей дал ему пятьдесят долларов и, заметив в некотором отдалении маячащего Эгуна, вопросительно посмотрел в его сторону.
– Господин, вы меня отпускаете? – с полупоклоном, на ломаном английском поинтересовался тот.
– По-моему, я тебя не держу… – пожал плечами Лавров. – Свободен! Только вот что хотел бы спросить. Ты и в самом деле верил в то, что Фрэмэн возьмет тебя с собой в Америку? Ё-о-о-о… Вот ведь край наивных лохов!..
Запустив двигатель, он отправился в свой район Бедератси. Менять квартиру Андрей передумал.
